Бортовой инженер Вселенной
Шрифт:
Недовольно покривился Шухов, происшедшее с соседом вспомнив. То заметив, Магомет:
– Да брось ты, кочегар, об инциденте думать, – успокоил, – прошлый раз который тут у нас произошёл. Навряд ли искупаться кто захочет снова. Погуляем, погудим давайте и отправим восвояси с богом, мусора по барабану коли.
– Нам чего? Мы с вами рады очень пообщаться за бутылкой. Редко получается такое, правда, – согласился особист, – тем паче кочегар наш не летает завтра.
– Ну и ладушки, – в ладоши хлопнул начохраны, – заезжайте, что ли, не мозолила глаза машина
За столом прямоугольным вскоре у начальника охраны сели в кабинете мужики. Их было ровно пятеро: чекист и Шухов, Магомет и завспиртами Ваха да их родственник шофёр, который заправлял на бензовозе старом.
Длинный стол накрыли грубо, просто, по-мужски, зато обильно очень. На кости лежал шашлык бараний, осетровая икра в тарелках. И лучок. И «Кармадон» – водичка, и в графине спирт, прозрачный, чистый. Белый хлеб ещё – лаваш нерусский.
Первый тост был за гостей, второй же – за хозяев, справедливо чтобы. И вот тут как раз душа-загадка особиста захандрила снова. «Фи! Как спирт ваш надоел, Сашуля, – недовольная, сердясь, шепнула. – Где эстетика в напитке грубом? Где в нём чувства? Где букет красивый пребывает, что в хороших винах?» – и напыжилась, надулась снова.
«Так чего ж, скажи на милость, хочешь?» – Саша к душеньке своей строптивой, а она: «Вина хочу, что пили мы с тобою в гараже недавно. Вот недурственное таки было…».
«То готовили в Москву какое тут на этом винзаводе самом для Кремля?».
«Оно! Оно, Сашуля! В ноги било, а башку, как будто и не трогало совсем. А вкус был обалдеть не встать, сушите вёсла!.. Фантастический, волшебный запах!..».
«Помню. Помню. Что ж, спрошу, уважу, так и быть, твоё желанье это».
И вздохнув, чекист спросил:
– А нету вот того у вас винца, которым угощали прошлый раз, какое намечали на Москву кремлёвцам?
– Есть и нет, – вздохнув, ответил Ваха.
– Это как?
– А так. Одна лишь бочка подготовлена как раз к отправке. С пломбой бочечка, вот в чём проблема. Невозможно грамм отлить оттуда… Не шалить, предупредил директор, со столицей так как шутки плохи. Лично сам везёт в подарок людям очень нужным, высоко сидящим.
– Нет так нет, – опять вздохнул Сашуля, пожурив слегка загадку: «Видишь! Се-ля-ви! Икорку ешь, спирт кушай. Наворачивай шашлык бараний, а с эстетикой: с букетом, с цветом, с чудным запахом, убавь запросы, потерпи уж – не ребёнок малый».
И душа, вдруг присмирев, легонько закусила удила, готовясь понести туда, куда не надо. Успокоил Магомет, сказал он:
– Плохо знаете вы нас, ребята! Для кавказца пожеланье гостя есть закон, мы нарушать который никакого не имеем права. Морокуйте, предлагайте, братцы, как вина чуток отлить из бочки и при этом не спалиться глупо.
Завспиртами, коренастый Ваха, с головою, очень схожей с дыней, и огромным круглым пузом жирным:
– Путь, – сказал, – у нас один лишь только. С бочки пломбы снять да пробку вынуть. Слить продукт. Залить на место столько ж, но уже подешевей портвейну. И в порядке всё назад обратном, пломбу новую поставив, правда.
– Риск
Наступила тишина, какую сам нарушил особист:
– Ребята! Перестаньте вы! Не парьтесь! Бросьте! Блажь моя хлопот не стоит ваших. Обойдёмся как-нибудь, не дети. Понимаем. В положенье входим. Знаем, склад такое что, а также матответственность, товар и пломбы. И, наверное, про Кремль слыхали. Спирт ваш мягкий и не пахнет даже, я считаю, он вина не хуже и по крыше веселее лупит, то, что именно как раз и надо… Ставим жирный толстый крест на тему.
Но эффект от слов Сашули этих был обратным. Завело-задело горцев гордых, что не могут-таки, как положено, гостей уважить. И что смотрятся смешно довольно в их глазах они: придатком жалким, незначительным совсем к заводу, пролетарии простые будто, голожопые, живут какие на несчастную зарплату только.
Магомет вдруг покраснел:
– Ну, нет уж, – головою покачал, – не надо, – он сказал наперекор Сашуле. – Не имеем никакого права нарушать мы наш закон кавказский, настоящие кавказцы если.
И закончились на том дебаты.
А минут через пятнадцать где-то принесли бутыль с портвейном горцы. Трёхлитровая толстушка стала с этикеткою смешной «Томаты», и Сашуля капризулю-душу пожурил: «Ты прыть убавь немножко! Так нельзя! Неблагородно это, на себя всё забирать вниманье!.. Честь, хоть малость, знать должна, загадка!».
И тотчас же по большим стаканам дорогущее вино разлили. Стали пить его затем, пытаясь смаковать сперва, но это скоро надоело, пить как водку стали исключительно напиток тонкий. Так не смог он, безусловно, тронуть ни букетом, ни особым вкусом, только жженье в пищеводах вызвал. Перешли опять на спирт, короче.
И когда уже к беседе плавный намечался переход, то Алик – бензовозник заводской – вдруг вспомнил про концерт, дал прошлый раз который инвалид, и он спросил:
– Ну как там, кочегар, циркач живой твой что ли?
– Что с ним станется, скажи на милость, с ишачиною совсем безмозглой? Пьёт сухарик ваш себе да в гости как-нибудь ещё попасть мечтает.
– А чего, и привези, – тут Ваха, а за ним и Магомет.
– Он очень нам понравился стремленьем к жизни и напором, не у всех который есть мужчин вполне нормальных внешне… Надо баночку ему сухого передать. Как соберётесь ехать, обязательно напомни, Шухов.
Кочегар кивнул, а Алик снова:
– Но, однако же, ты, Шухов, мудрый – сразу разных две имеешь крыши. Что с одной случись, всегда другая под руками запасная тут же.
Удивились офицеры очень, странных слов не поняв смысл, и Саша бензовозника спросил:
– А что же то за крыша запасная это? Совершенно не врубаюсь что-то…
– А чего тут понимать? Кто служит в нашем местном МВД – кавказцы, люди южные, каким калеку, инвалида западло обидеть. Никогда его они не тронут, даже если что сворует часом. Вот тебе и запасная крыша.