Босиком до неба
Шрифт:
Утром Светлана вся светилась, и улыбка томная не сходила с её лица.
– Ты что такая счастливая? – спросил Мурад.
– Ты всю ночь необузданной своей страстью меня донимал. Будто и не было вовсе в тебе никогда слабости. Ты ведь столько пережил, а после вчерашнего я тебя не узнаю.
Светлана принесла завтрак и стала поглаживать руку Мурада.
– Пальцы ухоженные, а я не помню, чтобы тебе стригла ногти. Совсем вскружил мне голову, что забываю многое.
– Ладно, займись лучше своими делами, а не чеши языком, нам многое надо обсудить. Тебе мне рассказывать придётся всё, что спрошу.
Удивительную силу власти почувствовала девушка, исходящую от Мурада.
– Такой ты мне больше нравишься, – покорно проговорила она.
Мурад знал, что надо делать и как следует поступать. Все решения приходили спонтанно, он точно знал, что нужно сделать. К вечеру после общения с Глебом Прокоповичем он разрабатывал план своего удаления из этой ненавистной атмосферы палаты.
– Нужно получить ответы на многие вопросы, – решительно подумал он.
Прилив сил и волевая одержимость – новые стимулы, которые подталкивали его к действиям.
– Лучше гор могут быть только горы, на которых никто не бывал…., – раздавались слова песни из кассетного магнитофона.
– Вот в горы и поеду, тянет неудержимо в родные края, – с сарказмом подумал новый Мурад. – Где раздобыть денег на дорогу и найти документы? – основные вопросы, на которые не было ответов у него.
Светлана, заметив перемены в его поведении, стала испытывать страх от воздействия, которое он оказывал на неё.
– Мне нужно убираться отсюда немедленно, ты поняла, что я говорю?
Она как мышонок при виде удава хлопала своими ресницами и покорно отвечала на все его вопросы.
– Мне придётся сообщить Глебу Прокоповичу, иначе меня уволят, – говорила она.
– Скажешь, что я сам ушёл и ничего тебе не стал объяснять по этому поводу.
– Хорошо, но как же ты пойдёшь без одежды и денег?
– Ты мне принесёшь, и не вздумай рассуждать, тебе не дано думать за мужчину.
Света была рада за него, что всё обошлось, но сейчас она видела человека одержимого и боялась перечить ему. На складе она сказала, что пациента срочно выписывают и ей необходимо получить вещи, в которые он был одет до поступления. Кладовщица, женщина с военным прошлым строго сказала:
– Тебе тут не проходной двор, выдам только после распоряжения Глеба Прокоповича. Он мне строго запретил говорить об этом пациенте, а тем более выдавать вещи без его ведома. Вся клиника знает, что он лично заботиться о своём дальнем родственнике.
Светлана быстро соображала. Она вспомнила взгляд Мурада, когда он говорил:
– Попробуй сделать не так, как я тебе говорю, и пожалеешь, что родилась на белый свет.
Взгляд его был с хищным блеском. Она логично стала объяснять пожилой кладовщице, что у них любовь с этим молодым человеком, и они хотят побыть последний день вместе в её общежитии. Говорила она искренне, сама не понимая, откуда в ней нашлись такие аргументы. Любви у них не было никакой. Была страсть, которая связала их на это время, и её жалость к нему, потому что он был как ребёнок, когда нуждался в уходе.
– Любовь? Это всё меняет. Даже на фронте бывало кругом смерть ходит, а люди могли испытывать чувства и любить. Был и у меня роман с одним капитаном из взвода снабжения, – и она ушла в воспоминания своей молодости.
Светлана слушала её чувственный рассказ в течение часа. Смена закончилась, в клинике оставались только дежурный врач и несколько медсестёр. Кладовщица была одинокой, и по всему было видно, что повод пообщаться для неё имеет большое значение. Света с большими усилиями слушала её любовный роман о военном времени, изображая заинтересованность. Странно было то, что ещё несколько дней тому назад она думала только о своей карьере и заботе о Мураде. Сейчас она была убеждена, что лучше поскорее расстаться с этим подопечным, который оказался совсем не простым человеком.
– Как объяснить его уход? – она решила, что это проблемы не её, и пусть будет так, как он того сам пожелал.
– Вот милочка, такая удивительная история моей единственной любви, которая пришлась на время войны с фашистами.
Светлана улыбнулась ей и стала ждать, что будет дальше.
– Вижу, что ты терпеливая девушка и любишь по-настоящему. Сердце у тебя доброе, и я не могу тебе препятствовать. Любовь – это сила, которая переубедит даже зверя в том, что жизнь сильнее смерти.
Она принесла свёрток с личными вещами Мурада и сказала напоследок девушке:
– Не теряй время своей молодости, наслаждайся жизнью.
Света бегом помчалась по коридорам клиники и перешла на ходьбу у дежурного поста врача. Все знали её как добросовестного сотрудника, поэтому никто не донимал вопросами. Кивком головы врач поздоровался с ней и снова вернулся к изучению истории болезни пациентов.
Когда Светлана вышла, Мурад стал осматривать вещи.
– Костюм весь в пыли и помят. Погладь его прямо здесь и принеси чем почистить обувь.
Светлана покорно сделала всё, как он просил. Принесла утюг из комнаты медперсонала и привела в порядок его гардероб. Мурад переоделся и спросил, есть ли у неё деньги.
– Нам выдали аванс, я могу немного одолжить тебе, а куда ты направишься?
– Меньше знаешь, лучше спишь, – всё, что он сказал ей на это.
Взял деньги, которые она достала из своей сумочки, и обратил внимание на статуэтку воина.
– Сколько у меня таких было во власти.
После этих слов Светлана почему-то представила его офицером.
– Это моё, правильно понимаю?
– Да, Глеб Прокопович принёс из дома, специально для тебя эту статуэтку.
Мурад положил бронзовую фигурку в карман и заговорил:
– Сейчас выведешь меня через чёрный ход, и мы распрощаемся.
У двери пожарного выхода Светлана ждала, что он ей что-то скажет, обнимет. А оказалось всё иначе.
– Береги себя и не поминай лихом.
Всё, что она услышала. Мурад ушёл, не оборачиваясь, он знал, что сюда он больше никогда не вернётся.
– Пока всё получается как надо, – подвёл итог Мурад, располагаясь в купе, которое находилось рядом с проводником.
Его подсадил в свой вагон проводник перед самой отправкой поезда. Мурад объяснил, что нужно срочно домой в горы по вызову родственников, а документы украли в Москве. Проводник южной национальности привёл его в купе и сказал, чтобы он не выходил до прибытия в пункт назначения.