Босиком в Рай
Шрифт:
– Техосмотр. – также надменно проговорил тот.
– Понимаю, Ваше беспокойство, – не унимался мужчина, причём теперь он отнял от руля руки и всем телом обернулся к «властелину ночи», с готовностью поговорить об их, как он находил, затруднительной ситуации – Я к чему спрашиваю? Дело в том, что если сковывать кого-то подобным образом, то очень высока вероятность, что он может выскользнуть из наручников. Ну, допустим, когда он лежит. Вот представьте, перевозите вы его в машине, скажем, в багажнике или на полу, – наглец, как знал что-то или нарочно пытался спровоцировать – То при наличии хорошей пластики, элементарной растяжки и неплохой гибкости, выбраться из такой ловушки не составит большого труда. Посмотрите фокусы Гудини, м-м-м, уверяю Вы найдёте много – он подыскал
И пока чувак вдавался в детали, касающиеся, лишения людей свободы всё лицо лейтенанта отражало его глубокое желание, чтобы этот неудобный мужик сейчас оказался на пешеходном переходе и решил перебежать дорогу на красный свет, когда вдалеке возникла здоровая фура с брёвнами, которые грузчики по забывчивости не перепроверили и один из канатов уже начал лопаться, но в самый последний момент водила затормозил, так что этот неуместный человек уверовал в Господа, а потом фуре в жопу въехала какая-то легковушка, и вот тогда одно из брёвен, наконец, не выдержало, перетёрло канат и так неловко вылетело, что пробила нерадивому пешеходу голову нахер. Вот именно так он на него смотрел всё это время.
Мужчина всё же благорассудительно не стал развивать балладу об узлах и полез в бардачок рылся там некоторое время. А потом не произошло ничего сверхъестественного, что бы разрядило высоковольтное напряжение ситуации. Он не достал оттуда ствол и не начал им размахивать. В его руке были просто документы. С выражением полнейшей любезности на физиономии, он протянул их. Его бессовестно натянутая гримаса даже и не пыталась скрыть всё лицемерие, сочащее через непозволительно самовлюблённую улыбку, говорящую «чё же тебе реально от меня надо, сукин ты сын?» Вся игра была шита белыми нитками – оба совершали этот ритуал цивильности только ради… А вот хер его разбери, чего ради.
Изучение документов затянулось. Полицейский целенаправленно трепал нервы своему противовесу, не понимая, что именно этого и требуется силам баланса – раскачать, расшатать и взорвать там, где нагнетено.
– Я что-то нарушил? – с наивной простотой полюбопытствовал далеко незаурядный ночной гость. – Видите мой новенький, отполированный командой лизоблюдов Ауди Q8, созданный на E-платформе, с улучшенной прижимной силой, сенсорным интерьером и отделкой из нубука, которым Вас, безусловно, не купить, – что прозвучало из его уст, как «Вам, безусловно, не купить» – Так вот, я только вчера приобрёл его и поэтому ещё не успел привыкнуть к темпераменту этого жеребца. – он рассмеялся и похлопал автомобиль по дверце – Может быть, простите мне мою резвость в безлюдный полуночный час?
– Расследование. – бездушно процедил мент с не менее фальшиво скрываемым сарказмом и понимая, что все понимают всё, продолжил спектакль досмотра.
– А позвольте поинтересоваться, – медвежонок прищурился, почёсывая бородку, словно в голове его появилась интересная мысль, и он, не дожидаясь позволения, вклинил её, будто пытался развеять скуку – Для меня этические принципы ведения расследования – открытый космос, где я – пу-у-уф! – он издал звук, похожий на взрыв фейерверка – Блуждаю без навигации, но я слышал, что для вывоза преступников, вот как у Вас сейчас, требуется особенный ордер, кажется, или протокол, который, я не сомневаюсь, Вами всеполноправно соблюдаем, но, в порядке исключения, из простого любопытства, не могли бы Вы мне дать взглянуть на него?
«Тебя ебёт?» – так и говорило лицо мента, но он промолчал.
– Ведь какое удачное совпадение, представьте, я как раз пишу книгу и есть один вкусный момент, – не унимался тот – Сцена, так сказать. Я уже начал собирать для неё материал. Приходится общаться с людьми первой величины из высокопоставленных чинов: всё в дорогих кабинетах, при полной секретности, под дым дорогих сигар и первоклассный виски, всё как полагается. Возможно, и Вы, простой, честный боец с полей, сможете поделиться со мной чем-то, исключительно в рамках полнейшей фикции и безусловно творческой идеи, без какого-либо намёка на правдоподобность события. Я слышал, бывают такие случаи, когда некоторые представители власти, м-м-м… – он опять замялся в поиске выражения – Поступают совсем не так, как им положено. Ну, увлекаются, чего уж греха-то таить… Конечно же, ни в коем случае не воспринимайте мою любознательность как намёк, но все мы люди, и все созданы из эмоций. – он с сожалением развёл руками, поджав губы, как бы «увы» – Не кажется ли Вам, что, исключительно в качестве теории, невероятной разумеется, кто-то из Ваших коллег мог бы… скажем, увлечься? И, если допустить такую возможность, как бы поступили Вы? Отреагировали жёстким запретом, халатным неведением, профилактическим допущением или же уверенным соучастием? Опять же, только в качестве гипотетического материала для многообещающего бестселлера.
– Всего хорошего, до свидания. – полицейский забрал документы и развернулся.
– Ну постойте, постойте же! – яро воскликнул тот – Не скромничайте! Возможно, сейчас у Вас есть возможность стать прототипом ключевого характера блистательного романа. Такой типаж! Такая стать! Ну же!
Мент презрительно развернулся и двинулся обратно, унизительно демонстрируя, что он даже угрозы в этом человечке не наблюдает. Он глубоко недооценил выбор силы баланса, поставив самоуверенность превыше всего. Мужчину оказалось не так просто «закрыть». Он прытко открыл дверь и спрыгнул своими короткими ножками на дорогу.
– Ну хватит тут! —резко оборвал акт, в котором раздают реверансы и перешёл в наступление – Чёрт пойми, что за больное кино у вас в голове, и какого хера вы здесь вытворяете, мне насрать! И говоря «насрать», я не использую никакую ебучую метафору, а называю всю эту ситуацию больной, а Вас горсткой отморозков, которым пора лечиться и именно это я подразумеваю, когда хочу сказать, что всё происходящее тут «больное». Верните мне мои документы и снимите наручники с этого несчастного, он же у вас вот-вот дух испустит!
Его голос не был олицетворением мужественности, но звучал настойчиво. Этот человек не собирался отступать и закрывать глаза на беспредел. Ему было страшно и сердце билось, и руки вспотели и дыхание сбивало речь. Он боялся, но не собирался мириться, ибо силён не тот, кто не испытывает страха, а тот, кто, испытав его, бросается во мглу, зажмурив глаза, когда перед лицом ряды вражеских копий. Такие войны одни из самых опасных в бою. Страшнее них только отчаянные.
Но полицейский забыл об этом и беспечно направлялся к стае. И тогда он поплатился за своё эго. Очень ловко и проворно этот, казалось бы, безобидный медвежонок подскочил к Узурпатору и выхватил своей пухлой ручкой пистолет из расстёгнутой кобуры. Наставил ствол на мента. Да так умело ещё! Тот же лениво повернулся и даже рассмеялся пыльным смехом.
– В машину, клоун, пока не обоссали!
Мужчина сразу дал понять, что не лыком шит. – безапелляционно пальнул в ноги. Внезапный выстрел вспугнул гнетущую тишину и стал ознаменованием рассвета в беспробудном королевстве мрака. Давящее молчание сгустилось так сильно, что казалось вот-вот стёкла треснут от напряжения. Всё пошло не по садистскому плану. Упивающаяся привычным ей всесилием тьма местного действия попробовала нового персонажа своим липким языком, поняла, что он слишком трудная для неё субстанция не спеша стала уползать обратно в логово. Медвежонок разогнал её своим сиянием, написанным простотой подхода к жизни. Тем временем двое других ментов достали стволы и принялись бесполезно тыкать ими то в Лёшика, то в медвежонка, не понимая, что им делать, когда не по сценарию. Возмутитель спокойствия неизменно держал главаря на мушке.