Босс для Ледышки
Шрифт:
С подчинёнными Волков обычно держал себя крайне сдержанно, но та же Инга рассказывала, что человек он темпераментный. Выведешь его из себя — сто раз пожалеешь.
Из-за основательно повысившегося пассажиропотока лифты сновали вниз-вверх без передышки, и Волков, не сбавляя шага, направился к лестницам.
Отлично. У меня сегодня не только рабочий вечер, но и бонусом к нему — спортивная минутка.
Ему-то что, он бы и жил в спортзале — если верить Ольге, мотается туда как на работу, пять дней в неделю.
Мы спускались по лестнице, мои каблуки как-то слишком громко цокали в этой тишине по плитке, облицовывавшей ступени.
А что если бумаги сегодня не придут? Или придут, но неправильно оформленные? Или пришлют неполный пакет. Обязательно ведь что-нибудь забудут. Не в первый раз. Что тогда? Неужели заставит меня на Новый год ими заниматься?
Ещё костюм этот чёртов… «Вы про дресс-код что-нибудь слышали?» Ну вот к чему эти дурацкие вопросы? Ему-то чем мой вид не угодил?
Я всё-таки не удержалась и снова одёрнула полу пиджака. Ну не было у меня ничего более подходящего. Все остальные — чёрные, тёмные, будто траурные.
Сейчас я чувствовала себя ещё более нескладной, блеклой, совершенно неуместной на этом празднике жизни. Вот дождалась бы спокойно Ольгу, спустилась в приёмную, забрала документы, собрала подписи и потихоньку вернулась домой.
Так нет же. Сначала эти двое прицепились… И я едва не споткнулась на ровном месте от ошарашившей меня своей неожиданностью догадки.
А Волков случайно не потому отпугнул их от меня, что подумал, будто я забыла про свои обязанности? Не подумал ли он случаем, что я с этими двумя флиртовала?!
От шеи к лицу поползла волна удушающего жара. Господи, позорище-то какое…
Теперь понятно, почему он потащил меня в рабочую зону. Собирается меня уволить. Не сделал этого год назад, так теперь-то уж точно.
Пока мы дошли до кабинетов, я накрутила себя так, что буквально выпрыгивала из кожи. Спроси я у себя тогда, как мне это удалось, и я не смогла бы ответить. Видимо, давали о себе знать накопленные за год переживания, помноженные на случившееся дома.
Как там принято сейчас говорить?.. Под конец года я уже просто не вывозила.
Мы наконец вошли в приёмную, где сейчас лишь частично горела верхняя подсветка. Я заглянула в оставленную Ольгой на компе почту, покосилась на факс — везде пока пусто.
Волков меж тем прошёл в свой кабинет, в знак приглашения оставив дверь открытой.
Он хмурился, он явно был недоволен, но в этот раз я не собиралась брать вину на себя.
Говорить я начала прежде, чем как следует обдумала, что, собственно, собираюсь сказать, но за язык меня с невыразимой силой тянула нужда выговориться, чтобы хоть как-то ослабить скопившееся внутри нервное напряжение. Вот смолчу и, казалось, лопну.
Ну или я просто боялась, что он меня
А у меня долги по кредиту, брат-студент и мать с мизерной пенсией. «Не вывезу» — это даже близко не описывало мои перспективы.
— Что бы вы там ни думали, я вас об одолжении не просила, — брякнула я.
Волков, казалось, действительно собирался что-то сказать, но моя фраза заставила его передумать. Он помрачнел ещё сильнее, прислонился бедром к краю стола, сложил руки на груди.
Щит. Непробиваемый. Дело плохо.
— Прошу прощения?
— Там, наверху. Я с ними ничего… у меня с ними… я просто…
К своему ужасу, я принялась катастрофически вязнуть в собственных словах.
— Вы просто что?
— Я с ними не любезничала! — выпалила я. — Вы ведь это подумали? Я прекрасно помню, что у меня вообще-то работа.
— Ну, это вы чётко дали понять, — спокойно констатировал он, и синие глаза прошлись по мне снизу доверху, до самой макушки, которая только чудом не вспыхнула от такого демонстративного неуважения. И обиды, чёрт возьми, обиды! Потому что если бы не этот гад Сергей, я бы обязательно купила себе платье…
Но я проглотила свою обиду вместе с просившимися на глаза слезами. А вот злости в моём голосе поневоле прибавилось.
— Ну раз вы всё так чётко поняли, то и сообразили бы, что меня не требовалось ни от кого защищать!
— Да кому бы в голову пришло вас защищать! — внезапно вспылил Волков. — Вы, Миронова, сами кого захотите проглотите! Защищать… спасибо, мне и одного раза хватило. Научен горьким опытом. И последствиями.
Я вытаращилась на него, а внутри после всех этих долгих месяцев рушились последние барьеры, сдерживавшие всё, что успело накопиться, но осталось невысказанным:
— Так вот как вы это видите?.. Да вы же просто…
Я запнулась, синие глаза прищурились:
— Ну? Говорите.
Боялась ли я, что он меня уволит. Конечно! Смог бы этот страх удержать меня от конфронтации? К сожалению, риторический вопрос.
— Вы, значит, как и все! Считаете меня виноватой. Считаете, что я тогда на пустом месте скандал закатила, а вы меня спасли. Я-то думала, вы меня не уволили, потому что поверили в мою правоту.
— Вы влезли не в своё дело. Вот что я считаю.
Я невольно сморщилась, будто он влепил мне пощёчину. А щёки горели так, будто и правда влепил.
— Так я действительно всего лишь балласт… Терпите меня, и вовсе не потому что я специалист хороший. На работу меня взяли из жалости, держите тут — из жалости. Только потому что работает эта ваша кадровая программа, так?
Он не шелохнулся, но по тяжёлым челюстям заходили желваки:
— С каких пор, Миронова, вы собираете их чужих сплетен такие причудливые конструкции и выдаёте их за истину?