Боярин Волк. Живи, брате!
Шрифт:
– Батюшка, – раздалось от двери, – матушка ужинать зовёт. И гостей тоже, – сказала стоящая в дверях Поля.
– А и то верно, – оживился кузнец. – Ванюшка! – кликнул он старшего подмастерья. – Горн погасите, кузню заприте и давайте за нами, ужинать. Прошу, гости дорогие, отужинать, чем бог послал, раз уж вы ко мне в гости пришли. Полюшка, беги, скажи матери, чтоб накрывала. Боярич, ты мне всё это оставь, я покумекаю, что можно сделать. Не сомневайся, ничего не пропадёт, всё будет в целости и сохранности. Твои-то и меч, и доспех я починю, даже не сомневайся. А с этим, кивнул он на трофейный, помаракую. Но обещать ничего не буду. Смогу – сделаю, нет – не взыщи.
– Годится, – сказал Русин, а Сергий просто молча кивнул.
– Ну вот и ладушки, – просиял кузнец. – Это правильно, что вы ко мне пришли, а не повезли в Белгород. Там бы точно в тайности не сохранили, сейчас бы набежали кузнецы из слободы на дивный доспех поглядеть, и пошла бы о нём молва гулять. Да и кто принёс, и откуда что взялось, скрывать бы не стали, особливо кабы серебришком позвенели да поманили. А мы люди свои. Да и чужих у нас редко видно, нечего им тут делать. Вот разве что лошадка у кого раскуётся. Так на тот случай кузнецы и в сёлах придорожных есть, а мы-то на отшибе обретаемся.
После ужина вышли во двор, сели на завалинку и завели разговор, извечный, как сама жизнь. О видах на урожай, о том, что молодёжь стариков слушает вполуха и всё норовит делать по-своему. То ли дело они – никогда старикам не перечили и во всём слушали, ну разве что иногда обижались на непонимание тех самых стариков.
– А что, к князю-то надолго? – спросил Назарий между делом.
– Да нет, – отмахнулся Русин. – Какое там? Дел-то сколько переделать надо, ведь конь же не валялся. А там и к сбору урожая подойдём, а теперь косить отаву вот-вот начнут, а там и хлеба поспеют. Так что только успевай, крутись. Где-нибудь недели на три, коли получится, с дорогой вместе. Боярину вон надо князю показаться, что жив-здоров, оклемался маленько, да награду от князя принять. Больше нам там делать нечего. Пока боярин будет княжьего приёма ждать, я на торгу расторгуюсь да закуплю кой-чего. Вот и всех делов, – развёл руками Русин.
– Так, может, к побратиму моему забежишь между делом-то? – спросил Назарий. – Узнаешь, как он там. Жив-здоров ли? Всё ли у него ладно? Он от торга недалече живёт, с правой стороны, на другом порядке. Дом у него приметный, на воротах кованый рисунок, кони летучие. Мне третий год к нему никак не выбраться – зимой не проедешь, а летом самая работа: то починить, то наточить, то сев, то страда…
– Точно, – хмыкнул Сергий. – Помирать, и то день терять, – и замолчал, пытаясь сообразить, откуда это у него в голове возникло, откуда он это знает.
– Хех, – хмыкнул Назарий. – В самую серёдку угадал, то самое. Гля-ка, и молод, и умён, два угодья в ём, – толкнул он локтем Русина, и оба расхохотались. – А зовут его Радомил, а по-нонешнему… – он почесал лоб, – Роман, стало быть.
– Ладно, – кивнул Русин, – забегу. Тебя-то ему Назарием назвать или по-старому, Новожилом?
– Ну, коли не на людях, Новожилом, а ежели в людном месте где, то, ясное дело, Назарием. Но скажи тогда, что из Осинницы, он поймёт. Да… – Назарий снова полез чесать лоб. – Коли не трудно, мешка три-четыре угля сарацинского купить бы, но смотри, чтобы чёрный был, он горит лучше, а бурый вовсе не бери, он по цене чуть дешевле, а горит наполовину хуже. Ты, если что, Романа попроси выбрать, он понимает, а я за это доспех и меч боярину бесплатно починю. И другой доспех тоже, коли сумею.
– Договорились, – хлопнул Русин по подставленной ладони. – Сделаю. Ну что, боярин, пойдём на ночёвку устраиваться? Наши уже притихли, и костёр вон уже притушили.
– Так а чего? Ложитесь в доме, – пожал плечами Назарий. – Места хватит. Чего вам комаров-то кормить? Бабы, небось, уже постелили, да и боярина не застудить бы у воды-то. Речушка хоть и невелика, но в низинке туман собирается завсегда. По пальцам дни пересчитать можно, когда его нет. В основном, когда ветрено. А ныне, глянь, ни ветерка, ни колыханья.
«Ни дуновенья», – промелькнуло в голове у Сергия.
– Всё готово, батюшка, – появилась Поля. – Я гостям в горнице постелила, а вам с матушкой – на полатях, а мы с ребятами в прирубе ляжем, там ещё пятерых разместить можно, коли понадобится. Можно и матушку Русаву кликнуть. Чего ей там с мужами-то?
– Вот и сбегай, – согласился кузнец, – да с собой её и положите, вот и будет ладно.
То ли от новых впечатлений, то ли уморился за день, но Сергий уснул, как в колодец упал, сразу, как только голова коснулась подушки. Проснулся сам, уж больно настойчиво тянуло на двор, и он, поднявшись потихоньку, чтобы не тревожить Русина, услышал вдруг от двери тихий шёпот.
– Погоди, сейчас я тебе помогу сапоги надеть, сам не наклоняйся. Сам-то я уже сбегал да ложиться больше не стал, решил тут, у двери, посидеть на лавке. Давай-ка ногу-то. Так. Теперь другую. Ну вот, ступай из сеней направо и за угол – и прямо в нужник-то и упрёшься, мимо не пройдёшь. А я сейчас огонь запалю да буду собираться потихоньку. Хозяйка – или из девок кто – пошла корову доить, я слышал, так что не пугайся, если на кого набредёшь.
Но оказывается, все уже поднялись, не только хозяйка, которая, кстати, растапливала печь, но и Назарий попался навстречу с охапкой дров.
– Разбудили? – с участием поинтересовался он.
– Нет, – качнул головой Сергий. – Колокольчик прозвонил.
– Какой колок… – начал Назарий. – А-а, – ухмыльнулся он и хохотнул. – Ну-ну.
Сергий только улыбнулся в ответ.
– Ну ступай, а то сейчас ребята подымутся, не дождёшься их, – хмыкнул кузнец. – Пока сходишь да умоешься, как раз Анисья кашку погреет да начнёт обед готовить.
Позавтракали дружно и все вместе: и хозяин, и сыны, и работники, и гости. После чего Сергий, Русава и Русин откланялись и пошли на опушку, где уже весело трещал костёр под котлами и расходился по округе сытный запах пшённого кулеша с салом от одного и бульканье закипающей для сыта воды от другого.
Белгород, лето 6618 от С. М
К вечеру шестого дня прибыли на постоялый двор у южных ворот торга. Русин договорился с хозяином, и они заняли весь второй поверх, оплатив даже оставшуюся свободной горницу, справедливо рассудив, что это удобней, чем постороннее присутствие. И теперь оставляли по очереди одного из воев у лестницы наверху, чтобы посторонние не шастали почём зря. Наутро Русин сходил до княжьего двора и уведомил теремного боярина Елизара о прибытии боярина Сергия Волка, сына Дмитриева, к князю Святополку. И уже в обед на постоялый двор прибыл княжий гридь Варнава с извещением боярину Сергию прибыть в княжий терем на следующий день, после обеда. Русин прямо из терема направился на торг, куда десятник первого десятка Прокопий пригнал и обоз с товарами под охраной своего десятка. Он же взялся и торговать, и это получалось у него не хуже, чем командовать десятком. Наладив процесс, Русин отправился на поиски приятеля Назария-кузнеца Романа. Нашёл он его дом довольно быстро, такие ворота в Белгороде были, наверно, только у него одного, но дома, естественно, не застал и пошёл к нему в кузню, сопровождаемый его младшим сыном. Мальчишка нырнул в кузню, молот в кузне утих было, но тут же продолжил свой перезвон, и на улицу вышел высокий, кряжистый муж.