Боярин Волк. Живи, брате!
Шрифт:
– Нет, – выдохнул Сергий. – Если не лопну, то, может быть, усну. Больше ничего просто не влезет.
– Опустить тебя обратно?
– Нет, я так отдохну, отлежал уже всё на свете, а так, вроде как, сижу.
Поля молча кивнула ему и вышла. Сергий не успел соскучиться, как она вернулась.
– Ну чего? – спросила она. – Не спится?
– Пузо, как барабан, аж тяжко, да и мысли одолевают, не до сна. К тому же я выспался на славу, больше не лезет. Лучше ты про себя расскажи. Как живёшь? Что делаешь? Чего в жизни хочешь?
– Да рассказывать-то особо нечего. Живу в веси, Осинница называется, в семье кузнеца Назария. У него своих детей четверо, я, стало быть, пятая.
– Погоди, погоди… А почему в семье и что значит «своих»? Ты что, ему не родная, что ли?
– Не родная, – загрустила Поля. – Я дочь его друга, я ж ведь не Назаровна, а Прохоровна. Вот как более-менее обжилась, тут-то всё и выплыло в разговоре. Ну, ребята его тоже заинтересовалась, почему все Назаровичи, а я одна Прохоровна. Он нам и рассказал всё без утайки, про маму мою, отца и почему я у них оказалась, в конце концов, и роднёй назвалась. Но от своих детей ни он, ни матушка Анисья, жена его, меня не отличают. Работаем все дружно, но поскольку я старшая, то младшего, Николку, я нянькаю. Нянькала, – поправилась она. – Матушке Анисье помогала. В прошлом годе сватов ко мне засылали, мне жених не глянулся, так батюшка Назарий и настаивать не стал. «На своих я бы, может, и прикрикнул, – сказал он мне, – а тебя неволить не буду, решай сама, за кого замуж идти. Только век твой в невестах недолог будет, пересидишь – останешься старой девой или придётся идти за вдовца с дитями. Но смотри и думай сама, это твоя жизнь, а я твоему отцу по гроб жизни обязан, кабы не он…» – махнул рукой и ушёл. Так я до сих пор и не знаю, чем обязан, почему, сколько раз разговор об этом заходил, всегда кончался одинаково – замолкал, махал рукой и уходил. А я не настаиваю – не говорит, стало быть, рано ещё или и вовсе мне знать не надобно. Вот выйду замуж, – мечтательно улыбнулась она, – детей мужу нарожаю, и будем мы жить дружно. Чего ещё хотеть?
– Ну а мужа себе каким представляешь? Небось, витязем на белом коне?
– Можно и витязем, – пожала плечами Поля, – только лучше бы работящим, рукастым и головастым, да весёлым. Ну а витязями они все становятся по необходимости.
– Хм… Неожиданно, но верно, – качнул головой Сергий. – То, что ногами на земле стоишь, это даже к лучшему, разочарований меньше. Мечты – вещь хорошая, но жизнь, к сожалению, или к счастью, кому как, она другая, не такая, как в мечтах. А мечты, они помогают в жизни грязи не замечать, к хорошему стремиться, очищают душу, если хочешь, но под ноги смотреть всё равно надо. Ладно, заговорил я тебя, заскучала, небось. Дай-ка мне мою справу, вон она, у окна, вроде, лежит, я посмотрю, что с ней.
Поля хотела сперва возразить ему, но, подумав, не стала, а встала и принесла его оружие и доспех. На доспех Сергий только глянул, чинить надо, а ему сейчас не по силам, и пробовать бесполезно, а позже обязательно займётся. Может быть, что проще новый будет справить. А вот меч осмотрел не спеша, взял оселок и стал править, обходя большую зазубрину. Тут кузнец нужен хороший, а сам он только испортит.
«Так вот почему не удавалось меч-то выдернуть, – вспомнил он. – Надо будет доспех того степняка глянуть, что в нём такого».
Поля, видя, что Сергий занялся делом, присела у него в ногах и тоже занялась вязанием, только иногда поглядывая на него: всё ли с ним ладно?
«Вот же глазищи бог дал, – подумал Сергий. – Глянет – как насквозь прожжёт! Прямо омут какой-то, а не глаза. Но хороша-а девка, ничего не скажешь! Как это я раньше о ней не знал? Не вчера же она появилась. Хотя, если бы не родители, я бы и посчас ни о чём таком не думал. Ну гулял, наверно, с девками. Куда же без этого? Но раз ничего не помню, стало быть, ничего серьёзного и не было».
– А что это? – вдруг неожиданно спросила она.
– Это? – Сергий поднял оселок.
– Да нет. То, что ты сейчас мычал. Что за песня такая необычная? Былина?
Сергий задумался.
– Не знаю, – пожал он плечами. – Задумался, как-то само получилось. А что?
– Да напев красивый и необычный.
– А почему ты думаешь, что это песня? – усмехнулся Сергий.
– А напев повторяется, как в песне, вот я и подумала, что это песня, а не былина. А разве нет?
– Не знаю, – недоуменно развёл руками Сергий, – о другом думал, а чего мычал, не помню.
– Жаль, – огорчилась Поля, – уж больно напев хорош, протяжный… И какой-то… раздольный, что ли?.. Но только грустный. А ты его совсем не помнишь?
– Даже не представляю, – расстроенно помотал головой Сергий. – Вылезло как-то само, я даже и не заметил.
– Ладно, – улыбнулась Поля, – не расстраивайся, вспомнишь ещё, уже вон сколько всего вспомнил.
– Да, да, – согласился Сергий, но было видно, что думает он сейчас совсем о другом.
К вечеру Сергий уже чувствовал себя немного лучше, голова уже не кружилась, и тошнота не подкатывала. Русава, заглянувшая перед ужином, осмотром осталась довольна, похвалила и его и Полю. Вечером же, после ужина, вернулся из поездки отец и первым делом навестил Сергия.
– Здрав будь, боярин, – поклонилась Поля вошедшему отцу Сергия.
Тот молча кивнул, мельком глянув на неё.
– О-о, – сказал отец, входя в горницу, – да ты совсем молодец! Ну, слава богу, переборол хворь. Наша порода! Нас так просто не изведёшь. Дед всё к тебе порывается приехать, а я сказал, чтобы не спешил, мол, скоро ты сам к нему наведаешься. Вот поедешь к князю и к нему заодно завернёшь. С поездкой-то лучше не тянуть, пока у князя ещё свежи воспоминания и не стали забываться. Глядишь, и милостями тебя не обойдёт. Из добычи-то хорошо выделили, даже мне столько-то не перепадало. Куй железо, пока горячо, – подмигнул он сыну и внимательно поглядел на притихшую в углу Полю. – Кто такая? – спросил он, откровенно разглядывая её.
– Лекарская ученица, боярин, – поклонилась Поля. – Матушку Русаву подменяю всего пятый день. Пока боярин был плох, она от него не отходила, а как дело на поправку пошло и её присутствие не стало необходимо, прислала меня присматривать. А сама теперь три раза в день забегает, смотрит, как дело идёт, да говорит, чего делать надобно. Но повязки не мокнут, так что и делать ничего особенного не надо, и я справляюсь. Дня через три и моя помощь не понадобится, тогда уж дочери ваши и боярыня будут обихаживать сами.
– А ты чего же?
– Домой вернусь, батюшка-боярин, там тоже дел не переделать.
– А коли я тебе за труды твои резану заплачу, останешься ещё на неделю?
– Благодарствую, батюшка-боярин, конечно, останусь. Если надо, и на дольше, – снова поклонилась Поля.
– Ну вот и ладно. Дочек пришлю тебе в помощь, пусть учатся, им пригодится. А боярыню трудить не будем, у неё и так забот хватает. Ну, пойду умоюсь с дороги да перехвачу чего. Дорогой только всухомятку перекусил, а там уже опять ехать надо будет.