Боярин Волк. Живи, брате!
Шрифт:
– Да нет, серьёзнее, – покрутил головой Женька. – Родителям ничего не сказал, врать не хочется, а правду по известным причинам сказать не могу. Да и квартира…
– Ну, это решаемо, это я могу взять на себя. К примеру, командировка в Монголию сроком на год-полтора максимум подойдёт? Неожиданно заболел человек, который должен был ехать, вас сорвали буквально за полчаса до отлёта, даже телефон не дали зарядить, да и сам телефон остался здесь, потому как там он ни к чему. Электричество-то там, конечно, есть, но нет самого важного – вышек. Поверьте, я бываю очень убедителен, тем более что и врать почти не придётся. Ну, почти… Учитывая срок вашей последующей реабилитации. С квартирой и того проще. Её просто поставят на сигнализацию, это вообще не вопрос. Цветы, живность?
Женька помотал головой.
– А я буду снабжать родителей новостями о вас, пересылать ваши телеграммы к датам и юбилеям, – чуть заметно усмехнулся академик. – Да и вознаграждение по окончании эксперимента будет достойным.
– Это было бы идеально, – кивнул Женька. – Тем более что вы знаете, что сказать можно, а что нет.
– А ваш шеф, Серёжа Никонов, в смысле Сергей… – он задумался, вспоминая, – Николаевич? – и, уловив Женькин кивок, продолжил: – Талантливый был юноша. Хотел, как у Высоцкого, найти вставные челюсти размером с самогонный аппарат и как минимум сделать переворот в истории. Но, к сожалению, быстро потух, как только сделал несколько интересных находок, небольшое открытие на их основе и несколько смелых выводов, быстренько слепил диссертацию и… Дальше рисковать не захотел, на этом всё благополучно и кончилось. Да-да, – отгородился академик руками, предвидя возмущение или несогласие. – Трудно спорить с мастодонтами истории. И опасно. Но науку двигать, к сожалению, можно только так. А жить в ней с комфортом – только соглашаясь с генеральной линией власть предержащих и авторитетов. Он выбрал второе, и это его выбор, но очень надеюсь, что не ваш. Ладно, ладно, – махнул он рукой и улыбнулся, – верю. Хорошо, пропуск вам Серафима отметит и сдаст его в отдел пропусков, а вас отвезут в Берёзовку, что на Пахре, в наш пансионат.
Академик подошёл к столу и нажал кнопку. Дверь тотчас распахнулась, и вошли женщина-секретарь и давешний молодой человек. Женщина забрала пропуск и сразу вышла.
– Аркадий, забирайте Евгения Петровича, он готов ехать, – сказал академик.
– Хорошо, Вячеслав Сергеевич, – кивнул молодой человек. – Доставим в лучшем виде.
– С богом, молодые люди, – улыбнулся на прощание академик. – А с вами мы, я думаю, скоро увидимся, – глянул он на Женьку. – Максимум через год, ну, может быть, с небольшим. Заглянете к старику по возвращении?
– Непременно, – согласно кивнул Женька.
– Тогда двинули, – тронул его за руку Аркадий, – машина уже ждёт.
И они вышли в уже знакомый коридор, только пошли в другую сторону, к противоположному холлу с лифтом.
– Вы что-нибудь об этом знаете? – повернул голову к Аркадию Женька. – Или служба?
– Да нет, отчего же? Только я от этих дел ещё дальше, чем вы, – усмехнулся Аркадий. – А напускать туману мне тем более ни к чему, – улыбнулся он. – Через час ты будешь знать об этом больше, чем я. Едем мы, как и обещали, в санаторий. Места там великолепные: сосновый лес, речка, малины кругом – пропасть. Народу, вроде, немного, несколько десятков человек, есть и девушки. Есть Интернет и большая библиотека, иногда даже кажется, что филиал Ленинки. Есть, похоже, всё. Я уже не говорю про компьютеры, проекторы, сканеры и прочее…
Они вышли во двор, и Женька увидел мерседесовский минивэн «Вито», серебристый и с тонированными стёклами.
– Поедем на нём. – кивнул Аркадий. – Не потому, что большой секрет, просто нет у нас других. Что дали, на том и ездим, но, с другой стороны, комфорт – вещь приятная.
Аркадий оказался нормальными парнем, и всю дорогу они болтали с Женькой ни о чём. Примерно через час минивэн въехал в ворота пионерского лагеря, как поначалу показалось Женьке. Только уж больно серьёзная охрана была у лагеря – не только штатский, но и милиционер (Женьке показалось, что лейтенант, но может быть, и старший).
– Это только на въезде, – усмехнулся Аркадий, перехватив Женькин взгляд, – а так и к реке можно спуститься, и в лес пойти. Не через ворота, естественно. По периметру охраны нет, только камеры, а они смотрят, только чтобы чужие не заходили, а своих, не гоняют. Да, собственно, и идти здесь особо некуда. Деревня в трёх километрах, Берёзовка, но там, кроме магазина, ничего нет, а магазин тут свой есть, и деревенскому не чета. Персонал, который местный, закупается тут, и, по-моему, слегка фарцует, но пока приличий не нарушает – смотрят сквозь пальцы. На танцы по вечерам местную молодёжь пускают, но требования к внешнему виду и поведению строгие. Ну всё, приехали, вон тебя уже встречают. Пока. Обратно тоже, наверно, я тебя сопровождать буду, но не факт. Может быть, в отпуск отпустят, академик обещал. Бывай.
Они пожали друг другу руки, и Женька вышел из машины на улицу.
– Евгений Петрович! – окликнул Женьку мужчина средних лет, по виду отпускник эпохи развитого социализма. – Прошу сюда. Я завхоз тутошний, Иван Сидорович, – представился он, – так что со всеми пожеланиями – ко мне. А пока пойдёмте, провожу вас в ваш домик, осмотритесь, отдохнёте, здесь недалеко. А после ужина тогда к Николаю Семёновичу, академику Боброву. Ну да вас пригласят, если он сможет вас принять сегодня. Вот вам пейджер – если куда-то пойдёте, погулять или на речку, обязательно возьмите с собой, чтобы не пришлось вас искать. Правда, это и не пейджер, но и не телефон. Это мы его так называем для простоты. На самом деле это коммуникатор, но односторонний, информационный, так сказать. Ничего нажимать не надо, сам включится, прочитаете послание, коснитесь экрана пальцем, сам выключится. Вызов тоже негромкий, но настойчивый, ни с чем не спутаете. После пяти непринятых сигналов вас начнут искать. Ну вот, пришли, располагайтесь. Прежде чем выйти, приложите палец к сканеру, также и откроете, когда вернётесь, изнутри запирается на задвижку, если захотите, или опять приложите палец. Понадобится что-нибудь, поднимите трубку аппарата на столе – это мой прямой, я решу.
– Спасибо, Иван Сидорович, там будет видно, – кивнул Женька и вошел в домик. – Опа!.. – только и смог сказать он, увидев внутреннее убранство.
«Царь едал, а мой дед видал, – задумчиво почесал он маковку. – Так вот ты какой, рай на земле».
Весь дом состоял из трёх частей – гостиной, спальни, ванной комнаты и туалета, – обставленных по высшему разряду. Часть гостиной была выделена и представляла собой стилизацию под кабинет с компьютером, принтером, насколько успел разглядеть Женька, три в одном плазменным телевизором дюймов на 45–50, монитором не меньше чем 20 дюймов и прочими офисными «приблудами». И всё это фирменное и дорогое. В гостиной, кроме двух диванов, столика и кресла, тоже был телевизор, а также роскошный холодильник с набором напитков, самым крепким из которых было полусухое французское вино, названия которого Женька прочитать не сумел. Были также фрукты, какие-то деликатесы и соки. Радиотелефон белого цвета и, как показалось Женьке, с подсветкой стоял на столике, но ни клавиатуры, никаких других кнопок на нём не было. Женька поднял брови, но ничего не сказал. Всё остальное было под стать гостиной, но излишней помпезностью не раздражало, дорогое даже на вид, но добротное и уместное.
– Ну что же, начало неплохое, – сказал сам себе Женька и, скинув одежду, принял душ.
Вытираясь махровым полотенцем размером с добрую простыню, он обнаружил упакованный и по всему видать новый халат, пришедшийся ему в пору, и тапочки. Именно тапочки, а не тапки, – настолько они были приятны на ощупь. Женька оглядел всю представленную косметику – и для душа, и для бритья, и для тела и волос – и только покачал головой, хмыкнул и вышел. В кабинете, думая о чем-то своём и осматриваясь, где что, автоматически включил комп, глянул на него, соображая, что он только что сделал, и возвращая себя в реальность, присел за монитор. Оторвал его от компа настойчивый сигнал коммуникатора.
«Ужин начался, – прочитал Женька на экране. – Из двери направо и сто метров прямо».
– Лаконично, – произнёс вслух Женька. – И даже, я бы сказал, лапидарно. Впрочем, это высокий стиль, стремись к простоте, – попенял он сам себя, быстро собрался и вышел на улицу.
Жара никуда не делась, но за городом, да в тени деревьев, сосен и елей, она была уже не так томительна, может быть, от запаха хвои или лёгкого ветерка, а может, от того и от другого разом. Назвать то, что он увидел, столовой у человека здравомыслящего не повернулся бы язык. Скорее, это был итальянский ресторанчик, семейный и уютный, и не в столице, а где-нибудь на периферии, в небольшом или среднем городке. И уж чего никак не ожидал увидеть Женька, так это почти полное отсутствие свободных мест.