«Боярское царство». Тайна смерти Петра II
Шрифт:
Пётр II лежал на возвышении в гробу, обитом золотой парчой. Рядом стоял Иван Долгорукий. Шёл четырнадцатый день после смерти, а похороны всё откладывались — чего-то ждали… Возле гроба поочерёдно дежурили близкие, приближённые. Увы! Ни Екатерина-невеста, ни тётка красавица Елизавета долго не задерживались. Временами звучали скорбные песнопения, священнослужители читали псалтирь.
Отлетело короткое царствование, отшумело, как весенний дождь, не успевший смыть грязь с прошлогодней листвы. И вот уже вместо румяного великана-богатыря — иссохшее подобие его с белым восковым лицом и будто резиновыми руками.
Побелел лицом государь — почернел его фаворит, сидящий возле гроба. Нашло на него отчаяние, род столбняка, а мысли теснились в голове столь смутной чередой, что и не отделить одну от другой…
Ах, Пётр Алексеевич, за какие грехи наказание сие нам послано? Зачем отпустил я тебя в лютый мороз? Или на всё воля Божья?.. Звездочёты сказывали: мол, родился ты под знаком Весов, имел склонность к устойчивости, награждён стремлениями к благородным действиям… В младенчестве бывал игрив, капризен, однако уже в отрочестве поселилась забота, мысль упорная. Не наградила природа дедовской твёрдостью — что делать? — однако сумел удалить всесильного Меншикова!
Каково было с детства видеть интриги, хитрости, борьбу вокруг трона? Толстой старается в одну сторону, Голицын — в другую, князь Черкасский — в третью. Вот они стоят рядом с гробом, да только чем более опечалены? Твоей ли смертью или пребывают в растерянности о собственной участи? Вчерась прочно было их положение, а нынче? Кто вознесётся, кто будет сброшен, кто прилепится к новому царю?.. Для него-то, Долгорукого, ясно: умирает государь — умирает и фаворит его… Сродники мои, отец и дядья… Господи, прости их!.. Остерман отчего-то всё с подозрением заглядывает — больной, больной, а стоит в этакую холодину…
Лицо у тебя, Пётр Алексеевич, в покое, будто и впрямь ты со своей сестрицей Наталией свиделся. Сколько пятен на лице было, а тут — стёрлись, исчезли. И какая-то тайная печать на нём…
Пять лет всего, как скончался великий Пётр, менее трёх лет, как почила Екатерина Алексеевна, теперь царь-отрок. Что за горести-напасти на державу Петрову?
Ежели бы всё шло по разумению людскому, как задумано, ежели бы начатое одним царём продолжено было другим… Пётр I чуял: начинания его замрут в неподвижности, и оттого торопился, спешил, Россию перестраивал, как пожар тушил, действовал жестоко. А как иначе, ежели мысль вечна, Россия огромна, а человек смертен?.. И то сказать: злосчастные обстоятельства преследовали великого государя. Заключив Ништадтский мир, как хотел радость свою с народом разделить! Устроил празднество на Неве, а тут на город обрушилось невиданное наводнение, люди гибли, и царь спасал их, не жалея жизни… Когда закончил войну со шведами, решил дать народу послабление, о благе его подумать — и что же? — засуха опустошила всё за несколько лет… Торопился русскую жизнь упорядочить, дать всему направление, чтоб после него скорее развитие шло, однако вмещалась ненавистная старуха с косою — смерть, и конец мечтаниям… А может, кто ещё внёс свою лепту в сию безвременную его кончину? Или опять злой рок выбирал для чёрного дела Россию?..
Так, сидя возле гроба императора Петра II, мрачно глядя перед собой, размышлял князь Иван Долгорукий…
…А в это время быстрые лошади мчали от Москвы две кареты в сопровождении стражи, через Смоленск, в немецкое княжество, где жила племянница Петра I, дочь его брата Ивана.
В каретах сидели князь Дмитрий Михайлович Голицын и князь Василий Лукич Долгорукий, самые умные и прогрессивные верховники. Они всё хорошо рассчитали: Анна несведуща в российских делах, молода и будет им «повадна», они дадут ей законы, по которым она станет править с их согласия. Её выдали замуж в Митаву, в маленькое немецкое княжество. Она стала герцогиней Курляндской, хотела зажить полной, тихой жизнью, нарожать детей, но… Но муж её вскоре скончался, детей завести не успели, и с того времени её охватила тоска. Стало невыносимо скучно в немецком княжестве, за стенами охранительной ограды, среди камней и теснин. Тоску она заедала обильной пищей, преимущественно колбасками и жареной свининой — и враз располнела, отяжелела, лицо сделалось неровным, бугристым, а выражение — сердитым. Ни милой улыбки, ни приветливого доброжелательства, словно царевна Несмеяна из русской сказки.
«Развеять бы хоть чем тоску-кручину!» — говорила она своим малым подданным. Путь для веселья находила самый примитивный: карлики и карлицы, попугаи и собачки, мартышки, мопсы, дурки…
Был, правда, при ней один барон, умевший так приложиться к руке её, так подластиться, что и сама себе она не казалась такой уж тяжеловесной, а пальцы даже обретали иную форму. Звали того барона Эрнст Бирон.
И вдруг приходит звёздный час! В Митаву являются два именитых князя и…
После светской беседы и пирушки князья раскрывают свой замысел: они приглашают её на трон, ежели она подпишет требования ихние, кондиции. Что следовало из этих кондиций? Что должен делать государь?
1. Управлять государством только с согласия Верховного тайного совета.
2. Объявлять войну, заключать мир, налагать подати и назначать к важным государственным должностям не иначе как с согласия Верховного совета.
3. Не казнить дворян, не изобличив их в преступлении по суду, не конфисковывать их вещей.
4. Не раздавать казённых имений частным лицам.
5. Не вступать в супружество и не назначать себе преемника без согласия Совета.
Москва полна была уже слухами об этих кондициях. Всюду шептались, веря и не веря, что Анна согласится, — неужто возможное сие?
Там, в Митаве, она их подписала и, сопровождаемая русскими князьями, отправилась в путь.
Однако во многих домах — у Трубецкого, Толстого, Барятинского, Черкасского — втайне собирались те, кто не хотел ни кондиций, ни власти верховников. Собирались дворяне средней руки, играли в карты, раскладывали пасьянсы, но думали лишь о будущем правлении…
Анна, несмотря на отсутствие обаяния и грубоватость, оказалась не так глупа. Или действительно почувствовала звёздный час? И подписала кондиции. Правда, втайне посоветовалась с Бироном.
История и в самом деле повинуется законам, сходным с законами природы? На смену бурям приходит тишина. После Петра I страна замерла, всё стихло, царское окружение измельчало, правили теперь регенты да фавориты. Но Пётр всё же успел расшевелить Россию, запустил механизм — и, несмотря на пелену скуки и безделья, продолжалась деятельная жизнь: Демидовы выплавляли чугун, добывали железо, серебро, строили заводы; Строгановы, став «именитыми людьми», заполучив многие земли, добывали соль, занимались просвещением. Правда, новые заводчики и начальники раболепствовали, были «ласкателями». Демидов, чтобы получить право на новый завод, пошлёт новой царице кадку с серебряными монетами…
Для одних наступает звёздный час, а другие в это время пребывают в скорби и бьются в истерике: Екатерине, государыне-невесте, не было дела до сравнений Истории и Природы, она грустила и плакала, но… Но не теряла надежды на то, что может всё ещё повернуться в её сторону. У неё есть шанс, о котором только она одна и знает.
Когда стояла она у гроба, сделалась как каменная — ни слезинки, ни жалости. С цесаревной Елизаветой чувствовали они сходно: обе не выносили покойников. Княжна, видя на себе косые взгляды Остермана, Головкина, ещё выше поднимала голову. Знали бы все они то, что ведомо только ей!