Боярышня Дуняша
Шрифт:
её полным именем. Это было вроде как в шутку, но одновременно всерьёз, и на таких мелочах
строилась карьера. У мужчин так вообще подобное считалось созданным прецедентом, которое
будут помнить и использовать потомки. Шутка ли, получить право называться полным именем
с детства? А ведь первый шажок к этому сделан и, если княгиня подтвердит… Дуня эту
возможную перспективу увидела в глазах других девушек и еле сдержала насмешливый фырк.
Никто из боярышень не умел или
сейчас забавно.
Гостьи с любопытством тянули шеи, чтобы услышать разговор Машки с великой княгиней и
о чём говорит Наташка Полуэктова с младшей Дорониной. Но двери открылись и в горницу
вплыла ещё одна великая княгиня.
Княгиня-мать! Все вскочили и низко поклонились.
Дуня сразу же обратила внимание, что когда входила Мария Борисовна, то все кланялись
спокойно, а тут повскакивали, будто вожжами ударили. Вслед за величавой Марией
Ярославной вошла её дочь, княжна Анна.
К сожалению, Дуня согнулась в поклоне так, что не видела, как приветствовали друг друга
Мария Борисовна и Мария Ярославна. Когда она распрямилась, то все уже рассаживались.
Как-то так получилось, что все наиважнейшие боярышни распределились кружками вокруг
своих княгинь. Дуня осталась там, где её посадили, а вот Маше не повезло. Сначала её к себе
подозвала старая княгиня и расспросила об игрушках, потом юная княжна Анна соизволила
заметить Машу и тоже была ласкова с ней, а дальше Машке надо было вернуться к работе и в
каждом образовавшемся кружке её ждали.
Дуня видела, что сестра готова упасть в обморок из-за множества направленных на неё
выжидающих взглядов, но девочка свой выбор сделала и устроилась поближе к Марии
Борисовне.
Княжну Анну повеселила эта ситуация и она только хмыкнула, а вот княгиню Марию
Ярославну перекосило в недоброй усмешке. Дуне стало страшно за Машу. Заслужить даже
малое недовольство женщины, которая сумела выжить во время жесточайшей борьбы за власть
между её мужем и его дядей с сыновьями, не хотелось.
Эта княгиня, будучи в изгнании, нашла мужу союзников и стояла за его спиной за время его
правления, а после осталась при сыне и не уступила первенства невестке. Сейчас главной
должна быть Мария Борисовна, но старая Ярославна поставила себя выше.
Обстановку разрядило появление княжича. Он был ровесником Дуняши. Все сразу же
заулыбались, засуетились… Княжич стремительно подбежал к бабушке, клюнул её в щеку, быстро выкрутился из её рук, чтобы попасть в объятия матери. Все следили за тем, что
происходило, с нездоровой жадностью. Неожиданно для всех княжич огляделся и выбрал Дуню
для общения.
Она, увидев,
сопляк распахнул свои глазищи и остановился. Дуня облегченно выдохнула. Ей только
внимания любимчика двух княгинь не хватало!
Она сделала вид, что никакой заминки и взглядов княжонка в её сторону не было, с крайне
сосредоточенным видом взялась за моток с нитками.
— Почему ты не хочешь со мной играть? — строго и громко спросил княжий наследник. «Ах
ты ж!»
Дуня даже вздрогнула от неожиданности. Она как раз нашла кончик нитки и раздумывала
начинать или не начинать работу.
Ей пришлось подняться и поклониться. Великокняжеского сынка хотелось пристукнуть, тем
более после его вопроса. Женский коллектив услышал маленького стервеца, заохал, завозмущался...
Дуня состроила печальное лицо и показала на нитки:
— Меня же посадили нитки мотать, а тебе это скучно будет, — так же во всеуслышание
произнесла она — и краем глаза увидела, что княгини снисходительно улыбнулись.
Княжич нахмурил брови и метнулся к сопровождавшей его мамке, взял короб из её рук и
вернулся к Дуне.
— Давай буквы рисовать? — предложил он.
— Ну, давай, — вяло согласилась она.
Княжич Иван выбрал место у самого окна, сел на скамью и ему в руки дали большую доску.
Дуня думала, что он будет рисовать на доске, но сверху положили лист хорошо отбеленной
бумаги и палочки для рисования. Она осторожно присела рядом и когда он начал выводить
букву, то поддержала ему доску.
Мальчик очень старался и у него хорошо получалось.
— Какая она у тебя ровная, — искренне похвалила его Дуня.
Он протянул ей палочку, и она быстро чиркнула пару слов. Он сначала нахмурился, а потом
выдал:
— Меня за такую писанину по рукам бьют. Буковки должны быть гладкие, вытянутые и одна
к одной, а у тебя в пляс пошли.
Дуня изумленно округлила глаза и спросила:
— Это что же, отец Варфоломей и до тебя добрался, чтобы меня ругать? Ты прямо один в
один с ним говоришь!
Княжич моргнул, а потом понимающе прыснул от смеха. Дуня же предложила оставить
палочки для письма, а из бумаги сложить какую-нибудь фигурку. Дома ей этого не позволили
бы делать из-за экономии бумаги. Дед хоть и таскал её для Дуни из приказа, но каждый раз
напоминал о том, что каждый лист стоит денег.
— Как это? — заинтересовался княжич.
— Да хотя бы вот так! — Дуню накрыло вдохновение и тяга к творчеству целиком захватила