Бойцовский клуб (перевод А.Амзина)
Шрифт:
Разгерметизация кабины. Мы теряем давление.
Я спрашиваю Марлу, как меня зовут.
Все мы умрём.
Марла говорит:
— Тайлер Дерден. Твоё имя Тайлер Подтирка для Мозгов Дерден. Ты живёшь в 5123 СВ Пейпер-стрит, где по твоим маленьким правилам сейчас бреют головы и прожигают кожу щёлоком.
Я должен хоть немного поспать.
— Ты должен вернуться сюда, ублюдок, — кричит Марла по телефону, — пока эти маленькие тролли не сварили из меня мыло.
Я должен найти Тайлера.
Шрам на руке,
— Ты, — говорит Марла. — Ты поцеловал мою руку.
Я должен найти Тайлера.
Я должен чуточку выспаться.
Я должен поспать.
Я должен пойти поспать.
Я говорю Марле «спокойной ночи», и крики Марлы становятся всё дальше, дальше, дальше и уходят, как только я добираюсь до кушетки и вешаю трубку телефона.
Глава 19
Всю ночь напролёт ты витаешь в облаках.
Я сплю? Я вообще спал? Это — бессонница.
Попытайся чуть-чуть расслабляться с каждым выдохом, но твоё сердце по-прежнему бьётся, как сумасшедшее, а мысли с бешеной скоростью проносятся в голове.
Ничто не срабатывает. Ни направленная медитация.
Ты в Ирландии.
Ни подсчёт овец.
Ты подсчитываешь дни, часы, минуты с того момента, когда ты помнишь, что заснул крепким сном. Твой врач смеётся над тобой. Никто ещё от бессонницы не умирал. Лицо выглядит как старое побитое яблоко, и тебе кажется, что ты был мёртв.
В три часа утра в кровати, в мотеле, в Сиэтле — слишком поздно искать группу поддержки для больных раком. Слишком поздно искать маленькие голубые капсулы барбамила или красные, как губная помада, секонала, набор для спуска в Долину Кукол. В три утра ты не можешь пойти в бойцовский клуб.
Тебе нужно найти Тайлера.
Тебе нужно выспаться.
Затем ты просыпаешься, и Тайлер стоит в темноте у твоей кровати.
Ты просыпаешься.
В тот момент, когда ты провалился в глубокий сон, Тайлер стоял, говоря: — Проснись. Проснись, мы решили проблему с полицией в Сиэтле. Проснись.
Комиссар полиции хотел совершить облаву на так называемые бандформирования и ночные боксёрские клубы.
— Не беспокойся, — говорит Тайлер. — Мистер комиссар полиции не будет проблемой, — говорит Тайлер. — Мы теперь схватили его за яйца.
Я спросил, следил ли за мной Тайлер.
— Забавно, — говорит Тайлер. — Я хотел спросить тебя о том же. Ты говорил обо мне с другими людьми, ты, маленький говнюк. Ты нарушил своё обещание.
Тайлер гадал, когда я его вычислил.
— Каждый раз, когда ты засыпал, — говорит Тайлер, — я срывался с места и делал что-нибудь жуткое, дикое и сумасшедшее.
Тайлер становится на колени рядом с кроватью и шепчет: — В прошлый четверг ты заснул, а я взял самолёт до Сиэтла, чтобы осмотреть маленький бойцовский клуб. Чтобы проверить, сколько людей
Палец Тайлера скользит по моему шраму над бровями.
— Проект «Разгром» действует в Лос-Анджелесе и Детройте, большая часть проекта «Разгром» находится в Вашингтоне, округ Коламбия, в Нью-Йорке. Ты не поверишь, но проект «Разгром» есть и в Чикаго.
Тайлер говорит:
— Не могу поверить, что ты нарушил своё обещание. Первое правило — не говорить о бойцовском клубе.
Это было в Сиэтле, на прошлой неделе, когда бармен со скобой на шее сказал ему, что полиция готовится к облаве на бойцовские клубы. Особенно этой облавы жаждал комиссар полиции.
— Получилось так, — говорит Тайлер, — что в наших рядах оказались полицейские, которые зашли в бойцовский клуб и которым это понравилось. У нас есть журналисты, юрисконсульты и прочие законники, и мы знаем всё до того, как оно случится.
Нас собирались закрыть.
— По меньшей мере в Сиэтле, — говорит Тайлер.
Я спрашиваю, что же предпринял Тайлер.
— Что предприняли мы, — говорит Тайлер.
Мы созвали совещание Штурмового Комитета.
— Больше не существует тебя и меня, — говорит Тайлер, — и я думаю, что ты это уже понял.
Мы делим одно тело на двоих. Просто используем каждый в своё время.
— Мы раздали особое домашнее задание, — сказал Тайлер. — Мы сказали: «Принесите мне горячие яички его высокоблагородия — комиссара полиции Сиэтла или как там его».
Я не сплю.
— Да, — говорит Тайлер. — Ты не спишь.
Мы собрали команду из четырнадцати обезьян-космонавтов, и пятеро из них были полицейскими, и все, кто был в парке, где его честь прогуливает собаку по вечерам, — были наши ребята.
— Не беспокойся, — говорит Тайлер. — С собакой всё в порядке.
Вся операция заняла на три минуты меньше, чем на нашей лучшей тренировке. Мы рассчитывали на двенадцать минут. На лучшей тренировке она занимала девять.
Пятеро обезьян-космонавтов держали его.
Тайлер рассказывает мне это, но каким-то образом я понимаю, что уже знаю это.
Трое обезьян-космонавтов стояли на стрёме.
Одна обезьяна-космонавт готовила эфир.
Одна обезьяна-космонавт стаскивала высокочтимые подштанники.
Собака — спаниель, она просто лаяла и лаяла.
Лаяла и лаяла.
Лаяла и лаяла.
Одна обезьяна-космонавт трижды туго обернула резиновой лентой глубокоуважаемое хозяйство у самого корня.
— Одна из обезьян находилась между ног с ножом, — шепчет Тайлер, приближая своё побитое лицо к моему уху. — И я шепчу в высокочтимое ухо комиссара полиции, что лучше бы ему не устраивать облав на бойцовские клубы, или мы поведаем миру о том, что его благородие лишился яиц.