Бойцы тихого фронта
Шрифт:
Луканов и Каравасилев полностью согласились со мной. Мы обдумали, кого позвать на помощь, и решили: Асена Иванова Нанова, — с которым мы уже выкопали несколько тайников для оружия.
Тодор Луканов позаботился о типографской машине. В этом помогла партийная кооперация «Освобождение», которая доставила ее из Софии в разобранном виде в числе прочих товаров. Это была немецкая ножная типографская машина типа так называемой «американки» — со всеми приспособлениями, с несколькими кассами типографского набора, красками, валиками и пр. На ней стояло клеймо: «Кобальт», Дрезден.
Как мы позже узнали, Центральный Комитет партии выписал из Вены и доставил через кооперацию «Освобождение» примерно
Однажды вечером, когда все было готово, мы решили пригласить Васила Каравасилева и Асена Халачева «на инспекцию».
Они вслед за мной прошли через туннель и оказались в тайнике в полном мраке. Я хотел устроить им небольшой сюрприз, поэтому не сразу зажег электрический свет.
— Да это не тайник, а настоящий адвокатский кабинет, уютнее моего! — воскликнул Халачев. Полное удовлетворение выражало и лицо Каравасилева, человека, более сдержанного по характеру, чем Халачев, и скупого на похвалы.
Тайник оказался просторным. Нас было трое, но места хватало. Воздуха тоже. Мы только приступили к монтажу типографской машины, закончить его предстояло нашему товарищу — печатнику из Плевена.
— Еще немного и сможем печатать. Только дайте знак…
— Пока нам есть где печатать свои газеты, прокламации и брошюры, когда на свет божий, — и он указал пальцем на потолок тайника, — вылезут темные силы, тайник ваш понадобится… Он станет отличным укрытием для наших людей.
Кто мог предполагать, что уже через несколько месяцев в нем пришлось искать убежище именно ему, Каравасилеву… В апреле 1921 года, вскоре после неудачной попытки взорвать железнодорожный мост, контрольная комиссия Антанты и власти попытались убить Каравасилева: очевидно, шпионы донесли, кто стоит во главе «настоящей» работы в Плевенской партийной организации, кто руководит ее вооружением, вдохновляет операции по добыче оружия, кто послал людей взорвать железнодорожный мост… Власти попытались устроить облаву и арестовать Каравасилева во время одного из партийных собраний; арестовать и по дороге в тюрьму убить «при попытке к бегству»… Но Васил сумел перехитрить конвоировавших его солдат и бежал. Несколько дней он скрывался у товарищей из сельских партийных организаций, потом добрался до Плевена и укрылся в старом доме Халачевых. Немного позже Центральный Комитет партии помог ему бежать из страны. Через Згалево и Пордим Васил тайно выехал поездом в Варну, а из Варны — под чужим именем — в Советскую Россию.
8. АРЕСТ, ТЮРЬМА, БЕГСТВО ИЗ ТЮРЬМЫ
Изъятие из железнодорожных составов оружия, предназначавшегося для армий Деникина и Врангеля, прекратилось, когда телеграф во всех четырех концах света известил о том, что армии бесславных белогвардейских генералов сброшены красными в море, что разбитые белогвардейские войска погрузились на французские и английские корабли и отбыли в Турцию.
Радостная весть привела в восторг весь болгарский рабочий класс, всех болгарских коммунистов, особенно тех, кто участвовал в операциях по изъятию оружия. А подобные операции, как мы узнали позже, осуществлялись не только в Плевене. В декабре 1919 года бургасские коммунисты — железнодорожники и рабочие сахарной фабрики на станции Каялий отцепили вагон и забрали все оружие. Вагон с оружием, предназначенный для белогвардейцев, был отцеплен также на станции Нова-Загора, а оружие, как гласило официальное донесение, «разграбили неизвестные лица». Осенью 1920 года бургасские портовые рабочие тайно распломбировали вагон с оружием, часть его похитили, а остальное отказались грузить. При разгрузке ящиков с оружием в русском порту Поти врангелевцы обнаружили, что некоторые из них заполнены землей (как впоследствии выяснилось, корабли пришли из варненского порта, «преступление» являлось делом рук варненских коммунистов)…
Из последних партий оружия, конфискованного представителями Антанты из болгарских военных складов и отправленного в Россию, мы в Плевене сумели изъять часть винтовок, пистолетов, пулеметов. Все оружие, как и прежде, подлежало распределению через Центр.
Часть оружия, перевезенного болгарскими железными дорогами, попала в руки белогвардейцев, что были изгнаны из Турции в 1921—1922 гг. и временно под давлением Антанты были расквартированы в нашей стране. Ясно, что никакое оружие не могло спасти контрреволюцию.
Незадолго до прекращения этих операций из Софии приехали двое русских в форме белогвардейцев. Их сопровождал товарищ из Центрального Комитета. Оба представились «осознавшими свои ошибки и работающими на родину». Мы не стали расспрашивать их подробнее. Центральный Комитет потребовал, чтобы до Варны их сопровождал человек из Плевена и оказывал помощь до тех пор, пока они не закончат свою работу. Эту задачу возложили на меня.
В Варне товарищи встретились с Димитром Кондовым, Григором Чочевым, Андреем Пеневым, Благоем Касабовым и другими деятелями партии. Нас устроили на квартиру к проверенным членам партии. Мы провели в Варне неделю, русские ездили в окрестности города, где в специальных лагерях были размещены белогвардейцы, беседовали с разными людьми и прежде всего с портовыми грузчиками. Их целью было узнать количество и состав белогвардейских частей, а также место и время погрузки оружия на пароходы. Одновременно товарищи уточняли, отправлено ли на морское дно оружие, подлежащее уничтожению.
Когда картина прояснилась во всех подробностях, русские уехали. Они оказались людьми немногословными, деловыми. И хотя держали в тайне свои настоящие цели, однако, покорили нас своей русской сердечностью.
Осенью 1921 года меня арестовали. Мы только что закончили кампанию по сбору средств в помощь голодающим Поволжья, Крыма и Украины (весь Плевенский край активно в ней участвовал — давали даже те, кто сам ничего не имел, — так помогают брату, попавшему в беду). По указанию Центрального Комитета, под его руководством мы вели агитацию среди белогвардейских частей, стараясь внести разложение в их ряды, приобщить к делу Октябрьской революции и убедить вернуться на родину. В результате мы проводили из Плевена первую группу — примерно двести солдат из армии Врангеля, пожелавших вернуться в Советскую Россию. Не успели мы порадоваться известию, что Васил Каравасилев благополучно отплыл на лодке в Одессу и даже послал через Ивана Недялкова-Шаблина привет Плевенской организации, как в моей пятерке произошел провал.
Провал явился следствием нашей недопустимой наивности.
Вербан Ангелов из моей пятерки уговорил одного солдата из плевенской казармы вынести несколько винтовок. Солдат, вообще-то честный парень, мой хороший знакомый, не имел опыта подобной работы и не спросил, где взять оружие. Вместо того чтобы взять винтовки из склада, он вынул их из пирамиды. В ту же ночь Вербан передал мне винтовки и коротко объяснил, где они взяты.
— Но почему из пирамиды? — набросился я на него. — Начальство завтра же обнаружит пропажу!
Была допущена крупная ошибка. Я почти физически ощущал приближение опасности, но не мог ничего исправить и потому поторопился спрятать винтовки. Во дворе Коли Венкова стояла копна свежескошенного сена, и я решил временно спрятать в ней винтовки…
На третий или четвертый вечер фельдфебель с двумя солдатами явился среди ночи и арестовал меня.
Допрос начался в ту же ночь в штабе полка. Его вел пехотный поручик.
— Ты уговорил солдата украсть винтовки из пирамиды?
Я, разумеется, все отрицал: мол, знать не знаю никакого солдата из казармы, ни с кем не говорил о винтовках и вообще винтовки меня не интересуют.