Бойня

Ераносян Владимир

Это получше любого монитора. Сквозь стекло было видно все. Его же не увидит и не услышит никто. Дугин открыл хьюмидор, достал «Коибу эксплендидо», отрезал гильотиной кончик сигары и поднес спичку. В этот момент девочки уже вошли в комнату к Максу. Парень сидел на кровати и о чем-то напряженно думал. Сейчас он расслабится. Дугин затянулся и выпустил дым.

Макс при виде проституток растерялся. Одна из них присела рядом и протянула свой стакан с виски.

– Кто вы? – спросил Макс.

– Я Даша, это Катюша, а тебя как зовут? – прошептала девушка в ухо Макса и поцеловала ушную раковину язычком. Макс отпрянул.

– Меня зовут

Максим. Но я не готов к вашему визиту.

– Мы тебя подготовим… – принялась за работу вторая красотка, потянувшись к ремню на его джинсах.

– Простите, девушки, но вынужден с вами проститься…

Девицы оторопели, так как молодой мужчина не шутил. Его вид говорил о серьезности намерения выпроводить их из покоев. Но что скажет заказчик, заплативший им гонорар вперед?

– Мы тебе не нравимся? – сделала еще одну попытку одна из девиц.

– Если я буду честен, вы оставите меня? – поинтересовался мужчина.

– Да! – бойко ответили обе.

– Вы обе очень красивые, но я не люблю шлюх.

Он произнес обидные слова. Максим понимал это, но осознанно назвал вещи своими именами, чтобы его немедленно оставили в покое. Он пребывал не в самом лучшем настроении. Сознание растворилось в дежавю. В памяти отчетливо воссоздался тот самый день рождения, когда отец хотел откупиться от сына самым низким подарком – продажной женщиной. Именно откупиться, ибо его сыну нужно было совсем другое. Постоянное. Его внимание. Его глаза. Его слова. Его рука. А тот подарок… он лишний раз подчеркивал неуважение отца к его чувствам, его назойливое желание отвратить сердце сына от самого дорогого. Этим он ничуть не отличался от вредной мачехи, узурпировавшей право судить. Он напоминал о том, что не хотелось анализировать, разрушал иллюзию, которая помогала жить без материнской ласки, – мечту о том, что даже падшая женщина прежде всего любящая мама…

Отец потом извинился, Максим простил его, принял его объятия, понимая, что ничего плохого папа не хотел, а лишь таким образом пытался выразить отцовскую любовь. А Макс лишь не принял тогда подарка, не примет и сейчас. От человека, который назвался его новым отцом, разоблачив родного по крови. Объяснив, что отец предал сына из-за своего эгоизма, оставил его одного в этом зловещем мире.

Но может ли заменить свежее мясо суррогатный фарш? Может ли человек, который никогда не был рядом, понять, что он переживает всю жизнь? Тем более что делает он такие же подарки. Подачки, в которых Максим не нуждался.

Проститутки переглянулись. Напрягся и Дугин. Он налил себе виски и осушил стакан.

– Так не пойдет! – рявкнул он вслух после секундной паузы. – Где эта чертова машинка? Совокупление – вот что должно быть тогда, когда рядом нет других самцов.

Он быстро обнаружил дистанционный пульт в ящике стола, включил его и, прочитав на сенсорном экране слово «Акцептор», нажал на него большим пальцем.

Макс почувствовал холод на зубах, словно отхлебнул глоток ледяной воды. Казалось, эмаль треснула. Кислота быстро растворилась в слюне. Вещество действовало стремительно, локализуя нервную деятельность только в пределах имплантированных участков. Человеческое замерло. Память отключилась.

Реакция была неожиданной. Неистовство и беспорядочное метание. Его бросало из угла в угол. Это ужаснуло девушек, и они попытались выбежать наружу, за дверь. Но Дугин заблокировал выход. Полковник ждал продолжения.

Макс зарычал, запищал и прыгнул на

одну из девушек, укусив ее в шею. Вторая попыталась защититься, взяв в руки подсвечник. Макс ударил ее ногой в грудь, затем кулаком в шею. Она выронила свое спонтанное оружие, обмякла без сознания и рухнула на пол. Визуально Макс был человеком, но это была лишь оболочка. Он превратился в крысу.

Минут через десять полковник позвонил профессору.

– Господин Функель, при виде красивых девушек без мужского сопровождения в нашем пациенте не проявляется ни один из ожидаемых инстинктов. Никаких брачных танцев и полового возбуждения. Вместо стремления к совокуплению абсолютная агрессия.

– Это может быть связано с дозировкой, – испугался профессор, – или с побочным эффектом. Надо прекратить эксперимент!

– Напротив. Вы сделали монстра… – задумчиво изрек полковник. – Этот маньяк не видит разницы между мужчинами и женщинами, думаю, в нем не проснется жалость и к детям. Это универсальный биовоин без малейшей поправки на совесть. Идеальный солдат. Вам удалось осуществить именно то, что так нам необходимо.

Дугин вошел в комнату Максима через несколько часов. Молодой мужчина лежал в беспамятстве. Полковник проверил пульс девушек. Одна из них, та, которая пыталась обороняться подсвечником, все еще была жива. Дугин извлек из кобуры пистолет, спокойно прикрутил глушитель и выстрелил ей в голову…

Глава 10. Флирт с войной

Полковнику было о чем поразмыслить. Изящная стать соснового бора пьянила воображение. Он давно мечтал об этом уголке. Нетронутом рае в непосредственной близости от Москвы. Но даже этот подмосковный оазис достался ему не просто так. Как всем этим небожителям. Он кое-что пообещал.

Выполнение своих обязательств тем, кому он не присягал, не являлось делом чести. Сами того не ведая, его заказчики приняли его в игру, главным правилом которой является отсутствие всяких правил. Ибо нельзя флиртовать с войной, бряцать оружием и не стрелять, проявлять лояльность этническим бандитам и держать на привязи погромщиков. У этих политтехнологов все по полочкам. Они и представления не имеют, что гнев – эмоция стихийная, и крушит он не по секторам, а сносит все одним махом!

«Они думают, что вечны. Ха! Эти сосны пережили великий Советский Союз. Их переживут и подавно!»

Ветер, протяжно завывая, разбивался о стройные ряды сорокаметровых исполинов, вечнозеленых и спокойных. Но даже эти великаны вряд ли устояли бы перед свирепой бурей, перед беснующимся океаном, который не пасует даже в открытой схватке с неприступными утесами. Нет в Белокаменной, да и в Северной столице скал, а эти элитные коробки с их упитанными консьержками и облаченными в униформу алкашами не защитят от бешеной толпы, которая пострашнее любого цунами.

Дугин сидел на заросшем мхом камне, воткнувшимся непристойной бородавкой в небольшой холмик, скрывающий могилу двух проституток. Доносился шум Истры, и Дугин медленно пошел к воде. Скоро зима и водная гладь заледенеет. Не будет и этих нечесаных косм, свисающих с обрыва, и этих катеров. А их потому, что хозяевам трудно придется в ближайшую зиму… Многие из них, возможно, не перезимуют. Он не остановится, не проморгает шанс для личной вендетты, для его реванша. Ибо он им равен: Пасечнику, любому министру, премьеру, президенту, богу… Он равен им, потому что его руки в крови, и все они в этом виноваты!