Божественная комедия (илл. Доре)

Алигьери Данте

31

И как лягушка выставить ловчится,Чтобы поквакать, рыльце из пруда,Когда ж ее страда и ночью снится,

34

Так, вмерзши до таилища стыда * И аисту под звук стуча зубами,Синели души грешных изо льда.

37

Свое лицо они склоняли сами,Свидетельствуя в облике такомО стуже — ртом, о горести — глазами.

467

Таилище стыда — лицо, где проступает краска стыда.

40

Взглянув

окрест, я вновь поник челомИ увидал двоих, * так сжатых рядом,Что волосы их сбились в цельный ком.

43

«Вы, грудь о грудь окованные хладом, —Сказал я, — кто вы?» Каждый шею взнесИ на меня оборотился взглядом.

46

И их глаза, набухшие от слез,Излились влагой, и она застыла,И веки им обледенил мороз.

468

И увидал двоих — то есть тех «Злосчастных братьев», один из которых только что окликнул Данте (ст. 21). Это, как сообщает (ст. 55-60) их сосед, — братья Алессандро и Наполеоне дельи Альберти, графы Мангона, сыновья Альберто (ст. 56), владевшие в конце XIII в замками в долине реки Бизенцьо (ст. 57), впадающей в Арно. Взаимная вражда довела их до того, что они убили друг друга.

49

Бревно с бревном скоба бы не скрепилаСтоль прочно; и они, как два козла,Боднулись лбами, — так их злость душила.

52

И кто-то молвил, * не подняв чела,От холода безухий: «Что такое?Зачем ты в нас глядишь, как в зеркала?

55

Когда ты хочешь знать, кто эти двое:Им завещал Альберто, их отец,Бизенцский дол, наследье родовое.

469

И кто — то молвил. — Это Камичон де'Пацци (ст. 67-68).

58

Родные братья; из конца в конецОбшарь хотя бы всю Каину, — гажеНе вязнет в студне ни один мертвец:

61

Ни тот, которому, на зоркой страже,Артур пронзил копьем и грудь и тень, * Ни сам Фокачча * , ни вот этот даже,

64

470

Ни тот, которому… — Как повествует роман о Ланчелоте (А., V, 128 и прим.), король Артур, узнав о предательстве своего внебрачного сына Мордрека, пронзил его копьем насквозь, так что через рану проник солнечный луч и самая тень его оказалась пронзенной. Умирая, Мордрек успел смертельно ранить Артура.

471

Фокачча деи Канчельери, пистойец, предательски убил двух своих родственников.

Что головой мне застит скудный деньИ прозывался Сассоль Маскерони;В Тоскане слышали про эту тень. *

67

А я, — чтоб все явить, как на ладони, —Был Камичон де'Пацци, * и я ждуКарлино * для затменья беззаконий».

70

Потом я видел сотни лиц * во льду,Подобных песьим мордам; и донынеСтрах у меня к замерзшему пруду.

472

Сассоль Маскерони, флорентиец, убил своего племянника, чтобы завладеть наследством. Убийцу прокатили в бочке, утыканной гвоздями, и обезглавили. Об этом говорили по всей Тоскане.

473

Камичон

де'Пацци — Альберто Камичоне, предательски убил своего родственника, обьезжая с ним верхом их общие владения.

474

Карлино-Карлино де'Пацци, родственник Камичоне. Когда в 1302 г. флорентийские Черные осадили замок Пьянтравинье, где еще держались изгнанные из Флоренции Белые, Карлино за деньги предал замок в руки Черных, причем многие Белые были убиты, в том числе два его родственника.

475

Потом я видел сотни лиц… — Здесь начинается второй пояс девятого круга — Антенора (ст. 89), где казнятся предатели родины и единомышленников. Они, как и грешники Каины, вмерзли в лед по шею, и лица их также обращены книзу (ср. ст. 105), но еще более обезображены холодом (ср. ст. 70-72). Этот пояс назван по имени троянского вождя Антенора, которого послегомеровское предание изображало изменником.

73

И вот, пока мы шли к той середине,Где сходится всех тяжестей поток, * И я дрожал в темнеющей пустыне, —

76

Была то воля, * случай или рок,Не знаю, — только, меж голов ступая,Я одному ногой ушиб висок.

79

476

К той середине, где сходится всех тяжестей поток — то есть к средоточию Ада, центру вселенной, на который она давит всей своей тяжестью (ср. А., XXXIV, 111; P., XXIX, 57).

477

Была то воля — то есть божья воля.

«Ты что дерешься? — вскрикнул дух, стеная. —Ведь не пришел же ты меня толкнуть,За Монтаперти лишний раз отмщая?» *

82

И я: «Учитель, подожди чуть-чуть;Пусть он меня избавит от сомнений;Потом ускорим, сколько хочешь, путь».

85

Вожатый стал; и я промолвил тени,Которая ругалась всем дурным:«Кто ты, к другим столь злобный средь мучений?»

478

Я одному ногой ушиб висок. — Это Бокка дельи Абати (ст. 106). В бою при Монтаперти (см. прим. А., X, 32-51) Бокка, предатель-гвельф, отрубил руку знаменосцу флорентийской конницы, что привело к замешательству в рядах гвельфов и к их разгрому.

88

«А сам ты кто, ступающий другимНа лица в Антеноре, — он ответил, —Больней, чем если бы ты был живым?»

91

«Я жив, и ты бы утешенье встретил, —Был мой ответ, — когда б из рода в родВ моих созвучьях я тебя отметил».

94

И он сказал: «Хочу наоборот.Отстань, уйди; хитрец ты плоховатый:Нашел, чем льстить средь ледяных болот!»

97

Вцепясь ему в затылок волосатый,Я так сказал: «Себя ты назовешьИль без волос останешься, проклятый!»

100

И он в ответ: «Раз ты мне космы рвешь,Я не скажу, не обнаружу, кто я,Хотя б меня ты изувечил сплошь».

103

Уже, рукой в его загривке роя,Я не одну ему повыдрал прядь,А он глядел все книзу, громко воя.

106

Вдруг кто-то крикнул: «Бокка, брось орать!И без того уж челюстью грохочешь.Разлаялся! Кой черт с тобой опять?»

109

«Теперь молчи, — сказал я, — если хочешь,Предатель гнусный! В мире свой позорЧерез меня навеки ты упрочишь».

112

«Ступай, — сказал он, — врать тебе простор.Но твой рассказ пусть в точности означитИ этого, что на язык так скор.