Божественная комедия (илл. Доре)

Алигьери Данте

37

Так говоря, на новый свод взошли мы,Над следующим рвом, и, будь светлей,Нам были бы до самой глуби зримы

40

Последняя обитель Злых Щелей * И вся ее бесчисленная братья;Когда мы стали, в вышине, над ней,

43

В меня вонзились вопли и проклятья,Как стрелы, заостренные тоской;От боли уши должен был зажать я.

413

Последняя обитель Злых Щелей — десятый

ров, где караются поддельщики, подразделяемые на четыре разряда: поддельщики металлов, поддельщики людей (выдающие себя за других), поддельщики денег и поддельщики слов (лжецы и клеветники). В песни XXIX речь идет о поддельщиках металлов; они страдают зловонной чесоткой и притом расслаблены.

46

Какой бы стон был, если б в летний знойСобрать гуртом больницы Вальдикьяны,Мареммы и Сардиньи * и в одной

49

Сгрудить дыре, — так этот ров поганыйВопил внизу, и смрад над ним стоял,Каким смердят гноящиеся раны.

52

Мой вождь и я сошли на крайний вал,Свернув, как прежде, влево от отрога,И здесь мой взгляд живее проникал

414

Болотистые и нездоровые местности: Вальдикьяна, долина реки Кьяны (Р., XIII, 23) в Тоскане, где было построено несколько больниц ; Тосканская Маремма (А., XXV, 19 и прим.) и остров Сардиния.

55

До глуби, где, служительница бога,Суровая карает ПравотаПоддельщиков, которых числит строго.

58

Едва ли горше мука разлитаБыла над вымирающей Эгиной * ,Когда зараза стала так люта,

61

Что все живые твари до единойПобило мором, и былой народВоссоздан был породой муравьиной,

415

Эгина — остров неподалеку от Афин, названный так по имени нимфы, которую здесь любил Зевс. Злопамятная Гера наслала на остров страшный мор, от которого погибли все звери и птицы и почти все люди. Царь Эак, сын Зевса и Эгины, один из немногих уцелевших, обратился к своему отцу с мольбой о том, чтобы он даровал ему столько же граждан, сколько муравьев обитает на его священном дубе. Так возникло племя «мирмидонов» (греч. (mirmes — муравей) (Метам., VII, 523-657).

64

Как из певцов иной передает, —Чем здесь, где духи вдоль по дну слепомуТо кучами томились, то вразброд.

67

Кто на живот, кто на плечи другомуУпав, лежал, а кто ползком, в пыли,По скорбному передвигался дому.

70

За шагом шаг, мы молчаливо шли,Склоняя взор и слух к толпе болевших,Бессильных приподняться от земли.

73

Я видел двух, спина к спине сидевших,Как две сковороды поверх огня,И от ступней по темя острупевших.

76

Поспешней конюх не скребет коня,Когда он знает — господин заждался,Иль утомившись на исходе дня,

79

Чем тот и этот сам в себя вгрызалсяНогтями, чтоб на миг унять свербеж,Который только этим облегчался.

82

Их ногти кожу обдирали сплошь,Как чешую с крупночешуйной рыбыИли с леща соскабливает

нож.

85

«О ты, чьи все растерзаны изгибы,А пальцы, словно клещи, мясо рвут, —Вождь одному промолвил, — не могли бы

88

Мы от тебя услышать, нет ли тутКаких латинян? Да не обломаешьВовек ногтей, несущих этот труд!»

91

Он всхлипнул так: «Ты и сейчас взираешьНа двух латинян и на их беду.Но кто ты сам, который вопрошаешь?»

94

И вождь сказал: «Я с ним, живым, идуИз круга в круг по темному простору,Чтоб он увидел все, что есть в Аду».

97

Тогда, сломав взаимную опору,Они, дрожа, взглянули на меня,И все, кто был свидетель разговору.

100

Учитель, ясный взор ко мне склоня,Сказал: «Скажи им, что тебе угодно».И я, охотно волю подчиня:

103

«Пусть память ваша не прейдет бесплодноВ том первом мире, где вы рождены,Но много солнц продлится всенародно!

106

Скажите, кто вы, из какой страны;Вы ваших омерзительных мученийПередо мной стыдиться не должны».

109

«Я из Ареццо; и Альберо в Сьене, —Ответил дух, — спалил меня, хотяИ не за то, за что я в царстве теней.

112

Я, правда, раз ему сказал, шутя:«Я и полет по воздуху изведал»;А он, живой и глупый, как дитя,

115

Просил его наставить; так как ДедалНе вышел из него, то тот, комуОн был как сын, меня сожженью предал.

118

Но я алхимик был, и потомуМинос, который ввек не ошибется,Меня послал в десятую тюрьму». *

121

И я поэту: «Где еще найдетсяНарод беспутней сьенцев? И самимФранцузам с ними нелегко бороться!»

124

Тогда другой лишавый, * рядом с ним,Откликнулся: «За исключеньем Стрикки,Умевшего в расходах быть скупым; *

416

Я из Ареццо. — Говорящий — алхимик Гриффолино, родом аретинец. Он сказал простоватому Альберо, не то сыну, не то любимцу епископа Сьены, что умеет летать по воздуху, и тот просил Гриффолино обучить его этому искусству. Так как Дедал (см. прим. А., XVII, 109-111) не вышел из него, а Гриффолино успел нажиться на уроках, рассерженный Альберо обвинил своего учителя в безбожии, и епископ сьенский сжег его на костре как еретика, то есть не за то, за что он оказался в царстве теней, потому что Минос, зная, в чем Гриффолино виновен, осудил его как алхимика и послал в десятый ров Злых Щелей. Алхимия считалась дозволенным искусством, но Гриффолино, очевидно, злоупотреблял ею для подделки металлов (ср. ст. 137).

417

Другой лишавый — алхимик Капоккьо (ст. 136), сидевший «спина к спине» с Гриффолино (ст. 73).

418

Стрикка — вероятно, Стрикка деи Салимбени, брат Никколо (ст. 127), промотавший отцовское наследство.