Божественная лодка
Шрифт:
В отличие от Такахаги, здесь нет моря. Поэтому в выходные дни мы с мамой ходим гулять в парк, который раньше примыкал к старинному замку. Замок снесли, но парк остался. Он довольно большой. Там есть и рощицы, и газоны, куда ни взгляни везде видно небо, и воздух очень свежий.
Позавчера мы тоже ходили туда погулять.
В тот день мама немного устала. Когда она устаёт, вокруг глаз у неё появляются тёмные круги, да и голос становится какой-то грустный, так что я сразу понимаю, что она устала.
— А может, ты слишком много куришь? — спросила я её.
Она изобразила на
— Какие глупости! Не шути так. Сигареты — это же мой основной источник питания.
Потом она достала их из маленькой сумочки, одну сунула в рот и прикурила.
— Ты как ребёнок! — Я сделала вид, что эта тема меня больше не интересует. — Я забочусь о тебе, а ты…
После этих слов мама выпустила дым.
Мы присели на вал бывшего рва, который был выкопан вокруг замка, и выпили кофе с молоком. Тот, что мама приготовила и взяла с собой из дома в маленьком термосе. Мы с ней не пьём готовый кофе, который продаётся в банках. Мама говорит, что в нём «смертельная для человека доза сахара».
— Как тебе в новой школе? — спросила мама. Прошёл месяц, как я сменила школу.
— Как обычно… — ответила я. Она только кивнула в ответ.
Мы с Рикако переписываемся. Рикако мне сказала, чтобы я ей писала, потому что она обязательно будет отвечать. Мы с ней добавили несколько пунктов в нашу «Клятву дружбы». Вот какие:
6. Обо всех происшествиях, изменениях и открытиях сразу сообщать в письме.
7. Обязательно снова встретиться.
8. Не забывать друг друга…
С тех пор как мы сюда переехали, чаще бывает так, что я прихожу из школы, а мамы нет дома. Конечно, можно сходить к ней в музыкальную студию в районном доме культуры, где она даёт уроки музыки, — она и сама говорит, чтобы я заходила, — но я ещё ни разу не зашла.
Дом, где мы живём, старый, наша квартира — угловая, на первом этаже. Зато к балкону примыкает садик, и мне это нравится. Маленький, заросший сорной травой.
Бар, куда я устроилась на работу, называется «Цумики» [6] . В нём только места за барной стойкой, и он довольно тесный. Я работаю три дня в неделю с восьми вечера до часу ночи. Хозяин бара — мужчина, давнишний знакомый хозяйки «Дэйдзи».
— Так, говорите, вы сами из Токио? — спросил меня вчера один посетитель. — Я тоже из Токио. Из Канды [7] . Просто в прошлом году купил в этом районе дом… Конечно, здесь хорошее место, на работу до Токио можно добраться… Но, честно говоря, по сравнению с Кандой, тут такая деревня!
6
«Цумики» — кубики.
7
Канда — район в центральной части Токио, недалеко от центрального вокзала.
Этот
Так мог сказать Он.
Разумеется, и в этом городе я заглянула в магазин музыкальных инструментов. Я ни на что не надеялась, и у меня не было каких-то ожиданий или чего-нибудь в этом роде. Но в тот момент, когда я заходила внутрь магазина, у меня забилось сердце. И когда я увидела, что на гитаре натягивал струны не Он, а совершенно другой человек, — хотя я и так прекрасно знала, что Его там не может быть — я испытала не разочарование, а скорее успокоение.
Позавчера мы с Соко ходили гулять в парк, что на месте старинного замка. Я спросила её о новой школе, а она ответила: «Ничего особенного». Ничего особенного… Что означает это её «ничего особенного»? Мне ничего не оставалось, как удовлетвориться таким ответом.
Вот-вот наступит лето. Трава на валу была ярко-зелёная и источала сладкий аромат.
— В школе есть один мальчик, не такой как все, — сказала Соко, выдёргивая травинки.
— Не такой, как все?
— Да. В нашем классе.
— Что же это за мальчик? — спросила я.
— Ужасно толстый.
— И только?
— Нет, не только. Он ни с кем не общается, отчуждённый какой-то.
— Отчуждённый? Больше чем ты, новенькая?
Может, мои слова чем-то задели её — Соко немного помолчала. Неохотно кивнув, сказала:
— У меня лучше получается со всеми дружить.
— М-м… — Я подумала о той части жизни Соко, о которой я ничего не знаю. О той жизни Соко, где много раз она вынуждена сталкиваться с чем-то новым, независимо от её собственного желания. — Это здорово, да?
Соко с неохотой ответила, что, мол, не очень-то это и важно, открыла крышку термоса и сказала:
— Может, научилась хорошо держаться.
Я вспомнила себя в детстве.
Мать часто мне говорила, что из меня ничего толкового не выйдет, не умею держаться на людях. Я же не понимала, что означает это «толковое».
Моя мама…
Мама злилась на Момои. Она со страшным выражением лица возмущалась, что Момои не имел права выгонять нас с Соко.
Но мама ошибалась. Он нас не выгонял. Я сама сделала выбор. И тогда, когда мы с Момои стали жить вместе, и когда расстались, и когда я уехала с Соко.
С тех пор мы с Соко одни. От моей дочки я ничего не прошу, ничего не ожидаю. Третье сокровище, которое досталось мне в жизни — моя Соко. Она здоровая, умная — безупречный ребёнок. И я хочу, чтобы она жила, внимательно прислушиваясь к своему телу и разуму. Всегда. Как её отец.
Место у станции возле районного дома культуры напоминает парк с аттракционами. Вокруг ничего нет, почти пустырь, и только возле станции разные киоски и очень оживлённо. Особенно ближе к вечеру. Ярко светят огни кафе, где продают пончики, тридцатиодноэтажный новый дом, большой супермаркет «Сати». Студия игры на фортепиано, где я преподаю, находится на окраине этого парка аттракционов для взрослых.