Божественная матрица: время, пространство и сила сознания
Шрифт:
Ключ 8: Недостаточно просто сказать, что мы выбираем новую реальность
Чтобы воплотить в жизнь одну из квантовых вероятностей, мы должны ею жить! Как говорит Невилл, мы должны раствориться в новой возможности, полюбить ни состояние… жить в нем и полностью покинуть старое»11. К тому же самому призывают нас древние духовные традиции. Технику такой коммуникации человека с божественным началом они называют молитвой.
Выше в данной
Наблюдая за чем-либо — то есть сознательно сосредоточивая свое внимание на одной точке пространства в конкретный момент времени, — мы прикрепляем к этому месту и времени одну из квантовых возможностей. Неважно, возникает ли новый вариант реальности из параллельной Вселенной или из квантового тумана возможностей. Главное (и здесь сходятся все интерпретации) — своим внешним обликом окружающая нас Реальность (именно так, с большой буквы) обязана нашему присутствию.
Для современной науки такое утверждение поистине революционно, но с точки зрения древних духовных традиций оно представляет собой вполне очевидный факт. Мистики, ученые и целители прошлого изо всех сил старались сохранить и донести до нас этот великий секрет взаимодействия человека и мироздания. Оставленные ими послания мы находим в самых неожиданных местах.
Язык, дающий силу нашим мечтам, молитвам и фантазиям, сохранился повсюду — от настенных надписей в храмах и гробницах, затерянных в пустынях Египта, и гностических текстов из библиотеки Наг-Хаммади до практик целителей Юго-Запада Америки. И пожалуй, лучше всего суть этого языка выразил человек, живущий в монастыре на высокогорной тибетской равнине на высоте 4,5 км над уровнем моря.
Весной 1998 года я почти месяц работал консультантом в смешанной исследовательской и паломнической экспедиции в горах Центрального Тибета. Мы посетили двадцать два мужских и два женских монастыря и повстречали множество замечательных людей — монахов и паломников. Именно тогда мне посчастливилось побеседовать с настоятелем одного из монастырей.
Морозным утром мы вошли в тесную молельню. В ней, в окружении буддийских статуй и старинных танка (гобелены с вытканными на них словами великих учений прошлого) в позе лотоса сидел человек неопределенного возраста. Я взглянул ему в глаза и с помощью гида задал вопрос, который задавал всем монахам, встречавшимся нам по пути:
— Что вы делаете, когда мы видим вас молящимися и слышим, как вы поете сутры по шестнадцать часов в день, когда звучат мантры, колокольчики и гонги?
— Вы не видите наших молитв, потому что молитву невозможно увидеть, — перевел его ответ гид.
Настоятель поправил свои тяжелые шерстяные одежды и добавил:
— Вы видите лишь то, что мы делаем, когда создаем в своем теле чувство. Молитва — это чувство.
Как это прекрасно, подумал я. И как просто! Монахи и монахини во время молитвы говорят квантовым языком чувств, который не имеет слов для внешнего выражения. Но и эксперименты XX века показали, что именно человеческие чувства влияют на субстанцию, из которой состоит мироздание. Чувства — вот что вступает в коммуникацию с квантовыми силами Вселенной и меняет поведение атомов, электронов и фотонов внешнего мира. Божественная матрица понимает язык чувств.
Ключ 9: Чувства — это язык, на котором можно разговаривать с Божественной матрицей. Почувствуйте, что ваша цель достигнута, и вы почувствуете, что получили ответ на свои молитвы!
Настоятель буддийского монастыря сказал то, о чем свидетельствуют исследования ученых XX века и, вдобавок, поделился секретом — как мы можем говорить на языке квантовых возможностей. Он и сам делал это с помощью техники, известной нам как молитва. Неудивительно, что молитва творит чудеса! Ведь она выводит нас туда, где наши мечты становятся реальностью видимого мира.
Ответ настоятеля подействовал на меня как удар. В его словак я услышал отзвук древних гностических и христианских идей двухтысячелетней давности. Чтобы молитва подействовала, необходимо преодолеть сомнения, часто сопутствующие нашим благим желаниям. Изречение Иисуса, сохранившееся в библиотеке из Наг-Хаммади, убеждает нас в том, что после того, как сомнения будут отброшены, наша сила станет безмерной. Тогда, если мы скажем горе: сдвинься, она сдвинется12.
В 2005 году мне довелось опять приехать в Тибет и провести в тамошних монастырях целых тридцать семь дней. Во время поездки выяснилось, что настоятель, который поделился со мной секретом чувственной молитвы в 1998 году, уже умер. Обстоятельства его смерти остались для меня загадкой, но, как бы то ни было, он покинул этот мир. Мы не были знакомы с его преемником, но тот, узнав о нашем приезде, пригласил нас продолжить беседу, начатую его предшественником.
Морозным тибетским утром мы встретились в другой молельне с новым настоятелем монастыря. Еще минуту назад мы почти в полной темноте осторожно пробирались по коридору, скользя по каменному полу, на который столетиями проливали масло яков. А сейчас я осматриваюсь в холодной, тесной и плохо освещенной молельне, расположенной в самом сердце древнего монастыря. Я роняю слова в разреженный студеный воздух: «Что соединяет людей друг с другом, окружающим миром и со всей Вселенной? Что переносит молитвы из нашего тела вовне и удерживает мир целостности?» Настоятель пристально смотрит на меня, пока гид переводит ему мои вопросы на тибетский язык. Когда гид умолкает, он произносит всего одно слово.
Сострадание, — переводит гид. — Великий учитель говорит, что людей соединяет сострадание.
Что это значит? — спрашиваю я гида, напряженно обдумывая полученный ответ. — Он имеет в виду сострадание как некую творящую природную силу или как эмоциональное переживание?
Настоятель и гид обмениваются непонятными мне репликами.
— Все вещи соединены состраданием, — говорит гид по-английски. — Таков окончательный ответ.
И тут я осознал, что и вправду услышал подлинный и окончательный ответ. Всего четыре слова — все вещи соединены состраданием. Но сколько же в них смысла!
Спустя несколько дней у меня состоялся разговор на эту же тему с монахом высокого ранга из другого монастыря. Безо всяких формальностей, которые приходилось соблюдать при общении с настоятелем, мы сидели в его келье — маленькой комнатке, где он ел, спал, молился и штудировал сутры. Келья была освещена тусклым светом заправленных маслом яков ламп, которые горели здесь сотни лет, давая свет и тепло.
К этому моменту мой гид уже понимал, что именно я хочу выяснить. Поглядывая на низкий, покрытый сажей потолок, я спросил своего собеседника: