Божественная трагедия
Шрифт:
Сколько раз она видела эти сцены. Только они и интересовали ее в мире людей. Рождение жизни. Этот яркий всплеск божественной искры, освещающий и согревающий все вокруг. Первый детский крик давал жизнь и силы всем вокруг. Но рождение могло и убивать. И люди молились Инанне, чтобы она не допустила этого, чтобы мать и дитя не отправлялись в туда, в страну без возврата.
Женщина орала. Вокруг суетились, но помочь не могли. Женщина скоро умрет. И ее муж, сам отнявший много жизней, понимал это.
Инанна закрыла глаза и представила весь
Воин плакал и смеялся, временам шипел на повитух и служанок, которые суетились вокруг новорожденного. И в его сердце жило несколько жизней. Его женщины, его ребенка и тоненький волосок его жизни.
Уа! – раздался крик ребенка.
Загомонили бабки, а воин стих. Затараторил Жрец в благодарностях. Но Инанна его уже не слушала. Она открыла глаза и устала вышла на балкон своих покоев, на вершине большого храма, построенного в ее честь, в утробе которого только что родилась новая жизнь.
– Мальчик, – Инанна еще слышала голос жреца, но все слабее и слабее.
Новый человек приобретал свою судьбу. Жрецы на коленях стали петь славу богини.
Инанна сидела на балконе и смотрела на город. Внизу слышалось пение и победный крик новой жизни, а в городе все явственнее нарастало движение праздника.
Шаг 3. Огненный день
Они стояли на улице.
Взрыв произошел в соседнем подъезде. Двор запрудил народ. Народ обсуждал разные версии. О взрыве газа, террористов до инопланетного вторжения. Баба Маша с первого этажа в цветастом сарафане и столь же цветастом платке всегда придерживалась необычных версий. Говорят, ее в молодости похищали инопланетяне, а после этого она двинулась умом. Хотя баба Катя считала, что её похищение было иного плана. Просто не несколько месяцев Машка загуляла с симпатичным иностранцем. И чтобы скрыть свой грешок придумала инопланетность своего исчезновения.
Максу нетерпелось подняться к себе в квартиру, но в дом никого не пускали. Суетились пожарные, таскали кишки от красных машин.
Заслоном стояли полицейские.
«Вот зашибись! – злился Макс. – Мало мне проблем, еще и взрывы мешают».
Парень же был спокоен и даже беззаботен.
«Все события предопределены, – тараторил он. – Я в бессознательном состоянии вижу эти предопределения, как, впрочем, и многое другое. Города на пример».
– Какие предопределения?! – в Максе вдруг снова вспыхнула ярость.
Полурослик беззаботно посмотрел на Макса, словно два ведра воды вылил. И ярость успокоилась.
– Ну как же! – затараторил он вдохновлено. – Любое событие подготавливается цепочкой предыдущих. И не одним событием, а именно несколькими. Это, как график некоторой функции. Линия не может просто сломаться. Ей нужна подготовка, плавное перетекание. Мы часто не видим этого. Это, как фонарик зажженный днем.
Парень посветил в небо фонариком.
Мы видим только яркое пятно лампочек. А луча не видно.
Нужно лишь представить, что кругом ночь, и ты увидишь луч. Некую последовательность…
Когда их пустили в подъезд, парень продолжал тараторить.
Они поднимались по лестнице, а Макс все время думал: «Когда же он отстанет». И наконец, остановившись перед своей дверью спросил:
– Как тебя зовут?
– Барт, – тут же отозвался парень. – Бартоломью. Если удобнее, можно по-русски – Варфоломей.
– Барт, – Макс упустил пояснения. – Слушай, я бы хотел побыть один.
– Да без проблем… – замялся Барт. – А водки у тебя нет?
– Водки нет, – сказал Макс, лишь встряхивая ключи в руке и не открывая дверь.
– Ммм, жаль… жаль! Ладно, пойду, – сообщил Барт. – Встретимся еще. Мы же соседи. Я в сорок седьмой живу.
И сбежал вниз по лестнице.
Макс открыл дверь и прошел в комнату. Кровать стояла у окна, вещи ютились по периметру. Максу нравилось засыпая видеть небо. Теперь на небо смотрел огромный кусок штукатурки, грохнувшийся с потолка. Возлежал огромной, неопрятной, серой кляксой поверх клетчатого пледа.
Макс выругался.
«Теперь еще и ремонт! А ведь могло и прибить!»
Он оглядел огромный шмат штукатурки вместе с частью оплетки. Глянул наверх. Абрис дыры напоминал Евразию.
«Вот почему меня тянуло на чердаке спать», – подумалось Максу. Он достал полиэтиленовые пакеты, предназначенные для похода в магазин или выноса мусора, раскладывал его по пакетам.
– Слушай, – раздался голос, – хотел спросить…
Макс обернулся, на пороге комнаты стоял Барт.
– Ух, ты? Чего это у тебя здесь.
– Да вот… Упало.
– Повезло тебе, – Барт улыбнулся. – Давай помогу.
Не дожидаясь согласия, присоединился к уборке.
Макс был рад – одному разгребать не хотелось. Но все равно буркнул:
– А ты как попал в квартиру?
– Открыто было.
Дверь Макс не проверил, когда заходил, а она действительно плохо закрывалась.
– А чего спросить-то хотел?
– Хотел спросить, не хочешь ли подработать?
– Убить кого-то надо?
– Сдурел что ли? Я мух-то редко убиваю! Я занимаюсь поиском вещей всяких, – Барт подыскивал слово, – необычных. Одному не спродручно. По деньгам, надеюсь, договоримся.
Похоже, Максу начало везти. Последнее время он еле сводил концы с концами, то подрабатывая грузчиком в магазине, то разнося листовки. На другое его не хватало, оттого и вопила бывшая жена. Он уже думал чуть ли не киллером стать.
Барт скидывал куски штукатурки в мусорный мешок.
– Fuck! – воскликнул Барт и отдернул руку. Из ладони текла кровь. – Током дернуло и порезался.
И он приложился губами к ране.
Макс разгреб мусор, в ошметках штукатурки стоял деревянный резной ларец, с трудом поднял предмет. По телу пробежала дрожь. Крышка не открывалась.