Божество реки
Шрифт:
Каждый дебен веса в трюме ладьи означал, что мы должны что-то оставить на берегу. Путешествие наше может занять десять лет или целую жизнь. Нас ждут трудности. Мы знали: великие пороги Нила лежали на нашем пути. Мы не смели обременять себя ничем, кроме самого важного и необходимого, но госпожа моя дала священный обет фараону. На кораблях едва хватало места для живых. Сколько же нужно было отвести мертвому?
— Я дала обет царю, когда он лежал на смертном одре, — настаивала она. — Я не могу оставить его здесь.
— Ваше величество, я могу найти надежное
— Если я нарушу свой обет, боги покинут нас и наше путешествие будет обречено. Тело царя должно отправиться с нами.
Одного взгляда на ее лицо было достаточно, чтобы понять: спорить бесполезно. Мы открыли массивный гранитный саркофаг и вытащили из него шесть внутренних гробов. Однако даже они были настолько тяжелы, что для них потребовалась бы отдельная ладья.
Я принял решение, не посоветовавшись с царицей. Построй. По моему приказу вынули лишь два внутренних золотых гроба. Завернули в толстый полотняный саван и зашили. Их вес и размеры уменьшились, и теперь гробы можно было разместить по отдельности в трюме «Дыхания Гора».
Основную часть сокровищ фараона — все его золото, серебро и драгоценные камни — разложили по кедровым сундукам. Я приказал златокузнецам снять золотой лист с брошенных гробов и деревянных рам чудовищной погребальной волокуши и выплавить из него слитки. С тайным наслаждением я разрушил эту чудовищную безвкусицу. Затем сундуки с сокровищами и слитки золота отнесли на пристань и погрузили в ожидающие корабли. Я распределил их так, чтобы на каждой лодке были по крайней мере один сундук и один тюк слитков. Таким образом, мне удалось свести до минимума опасность потерять все сокровища сразу из-за несчастного случая.
Однако мы не могли взять с собой многих сокровищ погребального храма. Это касалось прежде всего мебели и церемониальных принадлежностей, церемониального оружия и сундучков со статуэтками ушабти. И, разумеется, уродливого остова катафалка, с которого я приказал содрать золото. Чтобы они не попали в руки гиксосов, мы сложили их во дворе храма и я собственной рукой бросил на огромную кучу сокровищ пылающий факел и смотрел на гигантский костер, пока все не сгорело дотла.
Делалось все это в безумной спешке, и еще до окончания погрузки последнего корабля наблюдатели на крыше дворца закричали, что видят облако пыли над колесницами гиксосов. Через час измотанные в сражениях войска Крата и Тана после долгих арьергардных боев начали входить в Город Мертвых и грузиться на ладьи.
Я встретил Тана, когда он поднялся на насыпь во главе отряда стражи. Мужество и самоотверженность его воинов помогли отыграть у врага еще несколько дней на сборы и погрузку. Большего они сделать не могли, и теперь враг шел за ними по пятам.
Когда я махнул рукой и позвал его, Тан обернулся и крикнул мне через головы воинов:
— Где царица Лостра и царевич? Они уже на борту «Дыхания Гора»?
Я
— Госпожа моя не желает покидать город, пока весь ее народ не погрузится на корабли. Она приказала мне привести тебя к ней, как только ты появишься. Она ждет тебя в своих покоях во дворце.
Ужас отразился на его лице.
— Враг наступает нам на пятки. Царица Лостра и царевич стоят гораздо больше, чем весь этот сброд. Почему ты не заставил ее?
Я рассмеялся:
— Ее не так-то просто заставить, тебе это известно не хуже, чем мне. Она не оставит ни одного подданного гиксосам.
— Проклятие Сета на гордость этой женщины! Нас всех убьют из-за нее.
Однако, несмотря на грубые слова, его грязное потное лицо сияло гордостью и восхищением. Он ухмыльнулся:
— Ну что же, если она не хочет идти к нам, нам придется идти к ней.
Мы стали проталкиваться через плотную толпу горожан, которые шли на пристань с детьми на руках, обремененные тяжелыми узлами с пожитками. Они сплошным потоком вливались на палубы лодок. Пока мы спешили вверх по насыпи, Тан показал мне на зловещие тучи пыли над городскими стенами, приближающиеся к нам с обеих сторон.
— Они приближаются быстрее, чем можно было вообразить. Даже не останавливаются поить лошадей. Если мы не ускорим погрузку, половину населения застанут на берегу, — мрачно заявил он и показал на пристань под нами.
Только две ладьи могли одновременно встать на погрузку. Огромные толпы беженцев заполнили насыпь и мешали проходу через двойные ворота верфи. Плач и жалобные вопли усиливали беспорядок, и в этот самый момент кто-то завопил:
— Гиксосы пришли! Бегите! Спасайтесь! Гиксосы пришли!
Паника охватила толпу, и люди бездумно бросились вперед. Женщин давили о каменные стены ворот, детей топтали. Всякое подобие порядка исчезло, достойные граждане и дисциплинированные воины превратились в буйную толпу, забывшую обо всем, кроме спасения своей жизни.
Мне пришлось пустить в ход заостренный кол, чтобы проложить себе дорогу через толпу, и мы с Таном сумели пробиться в город. Наконец, мы вырвались из толпы и побежали к воротам дворца.
Его залы и коридоры были пусты. Там никого не было, если не считать нескольких мародеров, шаривших по пустым залам. Они бежали, завидев Тана. Выглядел он страшно. Осунулся, запыленные доспехи покрывали вмятины, на щеках торчала рыжая щетина. Он ворвался впереди меня в покои царицы, и мы увидели, что они не охраняются, а двери широко распахнуты. Мы побежали вперед.
Госпожа моя сидела с царевичем Мемноном на коленях под виноградной лозой на террасе. Она показывала ему флот, усеявший поверхность Нила под террасой, и оба весело смотрели на погрузку.
— Смотри, какие красивые кораблики.
Царица Лостра с улыбкой встала нам навстречу, а царевич Мемнон соскочил с ее колен и побежал к Тану.
Тан поднял его на плечо, а потом обнял мою госпожу свободной рукой:
— Где твои рабы, где Атон и вельможа?
— Я отослала их на корабли.