Божьи люди. Мои духовные встречи

Митрополит Вениамин

Через год после свадьбы девочка моя стала ждать ребенка. Очень тревожилась и спрашивала батюшку, как она должна поступать. Он все ей написал — ходить тихонько, не торопиться, тяжелого не поднимать, и что все будет благополучно.

И, правда, роды были знаменитые.

Потом младшая девочка моя пошла к нему. Он сказал ей, чтобы она сейчас готовилась в педфак, а на двадцатом году выходила замуж, и что тогда жених сам явится.

Теперь ей как раз двадцатый год идет.

— А Православие, Элла Петровна, вы приняли?

— Нет. Батюшка и не

заставлял меня. Он понимал, что я старый человек и мне веру менять трудно. Но я знаю: у него была та благодать, которой в нашей Церкви нет, — и такая любовь была. Я приду к нему, нагну к его коленам свою старую голову и всю тяжесть отдам ему.

И плачет…

Рассказ Василия Петровича о рабе Божией Марфе

Была у нас работница — старушка Марфа. Батюшка очень любил ее, благословлял всегда.

Она совсем нищая была. Родные у нее кое–какие были, так они ее из дому выгоняли, ругали, били даже.

Стала она жить у нас, работала как раба купленная. И в церковь чуть ли не раз в год ходила — поговеть или на Пасху.

А как ее Господь перед смертью утешил: вижу я — совсем помирает она, велел я запрячь лошадь да свезти ее в село причастить.

Обычно батюшка наш причащал больных в сторожке, а тут велел для Марфы церковь открыть. Возвращается она домой, а лицо у нее такое светлое: “Уж как меня, Васильюшка, Господь утешил. У самого алтаря батюшка причащал меня”.

Лежит Марфа на лавке, уже нет сил ходить, а то все перемогалась, ходила. Жена говорит: “Помрет она тут, мы ее бояться будем. Вези ее к родным или в больницу”, а я смотрю — у Марфы слезы на глазах.

Не бойся, голубушка, никуда я тебя не повезу. Лежи, поправляйся.

Осталась она у нас. Только вхожу я к ней, вижу, ножку спускает она на пол, словно встать хочет, а сама стала клониться набок, и головка запрокинулась. Я подбежал, поддержал ее, а Марфа потянулась и тут же умерла, как уснула. Такая блаженная кончина! Я сейчас же послал за родными, за монашкой, Псалтирь читать; обмыли ее, положили, лежит она, как живая, и ни у кого к ней страху нет. Я потом спрашиваю у батюшки Нектария: “Почему мы ее не боялись, а других покойников боимся?”

А он говорит: “Около праведных нет страха. Тут святые ангелы у тела, и душа их чувствует и не боится. А если человек грешный был, то у тела злые духи, а душе от тела сразу отлучиться нельзя. Вот она и видит врагов своих и полыхается. Отсюда и наш страх”.

Марфа уж очень добра была. Что ни дашь ей — все раздаст.

Подарил я ей полушубок, она к обедне надела, а на следующий день опять раздетая ходит…

“Где полушубок?”

Отворачивается: Племянник у меня бедный, ему нужнее.

Я ей тогда из старенького кое-что сшил — опять не носит. Девчонке отдала какой-то.

Жена сердится: “Что ты, Марфа, все отдаешь, на тебя не наготовишься. Да ты вспомни, как тебя били да ругали”.

А Марфа смеется: “Они молоденькие, им нужнее”.

И полушалок еще отдала, себе на голову тряпку повязала, ходит грязная.

Я говорю: “Мне и есть из твоих рук противно. Сшейте ей холщовые фартуки”. Ну, фартуки она уж носила, а на голове тряпка по–старому.

Животных она еще очень жалела. Как овца ягнится, плакала Марфа от жалости и ягнят на руках носила…

А с батюшкой Нектарием некогда ей было разговаривать, когда он жил у нас. Только благословением его утешалась.

Однажды батюшка вышел в поле погулять, а Марфа белье несла на реку, корзиночка у нее на плече. Поспешила она батюшку под локоток поддержать, да сама и споткнулась; а батюшка подымает ее, смеется и крестит: “Видишь, меня хотела поддержать, а сама упала”.

Вот и пошли они оба — старенькие: батюшка в шляпе соломенной, а Марфа его под локоть поддерживает, а на другом плече у нее корзинка с бельем.

Письмо старца Нектария к Нине Владимировне

Благодарение за поздравление и за доброе благонамерение. Благословение преподаю позаботиться о здоровье и не пренебрегать замечанием, что в холодное время (а у тебя это есть — по–летнему) необходимо для тебя одеваться потеплей, хотя неуклюже. И вот тебе в начале нового года предъявляю урок жизни, чтобы не пренебрегать собой и жизнь проводить с рассуждением и соразмерностью, и это будет на пользу, и сама будешь покойна, и посылаю тебе благословение взять у доктора удостоверение и похворать недельку в добром здравии. Если желаешь, то приезжай на каникулы и теперь к нам в Холмищи, затем посылаю тебе самое лучшее пожелание душевное и сердечное.

И. Нектарий

Рассказ м. Анны Полоцкой

Когда я в первый раз попала к батюшке Нектарию, он меня сразу принял. Я очень обрадовалась.

Татьяна перед тем мне говорила, как трудно к нему попасть, и уговаривала меня во всем слушаться его. Без ее слов я бы его испытаний, что потом были, и перенести бы не могла.

Принял меня батюшка и велел по четкам читать “Богородицу” и класть земные поклоны, а сам к себе ушел. Три раза прошла я четки. Тут он входит и садится в кресло.

Я хочу перед ним встать на коленки, а он не позволяет.

— Садись, матушка, тут рядышком, — и стул мне пододвинул.

Стал он меня спрашивать, как мое имя, и давно ли я в монастыре, и какие у меня склонности, и какие искушения были, и какие у меня самые тяжкие грехи.

Я плачу, говорю ему.

Потом он ушел и опять велел мне молиться Божией Матери и еще сказал: “Ты живи с Таней. Это не меня, грешного, благословение, а так Сам Господь и Божия Матерь желают”.

А у нас с Таней были несогласия перед тем, но тут я сразу смирилась. Вернулся батюшка и вынес акафист Божией Матери “Державной”: “Вот, читай, и я с тобой буду молиться, а то за суетою мне все некогда”.