Божиею милостию Мы, Николай Вторый...
Шрифт:
Свойственники, один Верховный Главнокомандующий России, а другой – командующий германской армией под Верденом, довольно прохладно поздоровались. Ники сел в кресло рядом, потом подвинул его так, чтобы было удобно видеть глаза своего собеседника.
– Ники, давай начнём с дела! – видя внутреннюю напряжённость свояка, предложил Эрни. Он и сам в глубине души весь трясся от напряжения: слыханное ли дело, чтобы вот так, лицом к лицу, во дворце главы государства противника так свободно с ним разговаривать.
– Давай! – коротко согласился Николай.
– Ники, я приехал, чтобы спасти монархию в России! – выпалил Эрнст-Людвиг по сценарию, разработанному Вильгельмом и графом Эйленбургом в Плессе. – Даже ваши союзники
– Эрни, я не желаю обсуждать с тобой или Вилли эти темы… – жёстко, с холодным блеском в глазах сказал царь. – А что касается Моей армии, её пушек и снарядов, то в предстоящей летней кампании ваши войска на своей шкуре почувствуют её силу и мощь, остроту штыков пехоты и меткость артиллеристов…
В голосе Николая было столько уверенности и твёрдости, что Эрни испугался за исход своей миссии: вдруг Ники вообще больше не даст ему открыть рот. Он беспомощно посмотрел на Аликс, надеясь на её поддержку. Ведь во всех донесениях разведки говорилось о том, что русская общественность обвиняет царицу в том, что она является главой прогерманской партии при Дворе, помогает немцам, хочет сепаратного мира и воздействует в этом духе на своего супруга. Но сестра сидела гордо выпрямившись, уставив глаза в потолок, чтобы не встречаться взглядом с Эрни. Весь её облик выражал холодность и отчуждённость.
– Ну, хорошо, Ники, я тогда изложу тебе только то, что Вильгельм готов предложить России за её переход в лагерь нейтральных стран… – так изящно обозначил великий герцог сомнительную моральную ценность формулировки «сепаратный мир».
Николай задумчиво отвернулся к окну. Все придворные знали, что это означает у него падение интереса к тому, что ему в данный момент докладывали или рассказывали. Но Эрнст-Людвиг принял его молчание за согласие выслушать и начал:
– Во-первых, Кайзер готов содействовать исполнению русской «византийской мечты» – отдать России Константинополь и Проливы… Если, конечно, русская армия будет в состоянии добраться до них через Румынию и Болгарию… Всё, что зависит от Германии, будет сделано, но у России есть сильный конкурент – царь Болгарии Фердинанд, который уже выпустил почтовую марку со своим изображением в тоге и венце византийских императоров… Во-вторых, Вильгельм готов отдать приказ своим войскам отойти к старой русско-германской границе в Литве и Царстве Польском и прекратить боевые действия… В-третьих, император Германии готов потребовать от своего союзника – Австро-Венгрии – отдать России те территории, которые уже завоёвывала русская армия, то есть Галицию, Буковину, австрийские части Польши – Краков и так далее…
В глазах Николая, обращённых в окно, выходящее в тёмный парк, блеснула ирония.
«Вот ведь какой добрый братец Вилли – как щедро он раздаёт всё то, что ему не принадлежит! – подумал Николай. – Оказывается, за позор заключения сепаратного мира, вопреки моим торжественным обещаниям, мы должны ещё пройти через нейтральную Румынию, разгромить Болгарию и Турцию, а потом оборонять Проливы от соединённых сил Англии и Франции, которые конечно же захотят наказать нас за измену союзническому долгу… А моя идея о воссоздании Польши в её старых исторических границах, существовавших до первого раздела Речи Посполитой, придание ей статуса независимого государства и личная уния нового польского монарха с Российской короной будет ограничена опять германизацией Западной Польши и разделом польской нации на две части!.. Что из того, что австрийский кусок Польши с Краковом отойдёт в новую Польшу – ведь Австро-Венгрия и так развалится… Кроме собственно Австрии, на развалинах Дунайской монархии возникнут новые государства – Чехия, Моравия, Словакия, Босния и другие… Но Вильгельм хочет уже сейчас связать меня по рукам и обеспечить поддержку его планам в послевоенном урегулировании… Неглупо задумано!..»
Эрни, лицо которого было ярко высвечено светом настольной лампы, не мог видеть выражения лица Ники, нарочно севшего спиной к свету. Поэтому он, не замечая скептической улыбки царя, продолжал развивать мысли, внушённые ему в Плессе:
– А ещё твой брат Вильгельм предлагает от имени Германии безвозвратную субсидию на восстановление разрушенного войной в Царстве Польском и Княжестве Литовском хозяйства, – выделил Эрни голосом, – десять миллиардов золотых марок!..
Эта громкая цифра нисколько не поразила даже Александру. Царица легко сообразила, что от одной экономии на прекращении военных действий против России Германия выиграет во много раз большую сумму.
Между тем Эрнст-Людвиг перешёл с Европейского театра на Азиатский.
– Пока Германия будет бороться с Англией и Францией в Европе, – торжественно прокламировал он, – Россия и её армия смогут решить свои проблемы в Азии… Вы сможете отнять Армению у Турции, расширить свою зону в Персии, возвратить себе половину Сахалина, отобранную англосаксами у вас в пользу Японии…
– Мой дорогой Эрни! – вдруг прервал его Николай. – Я думал, когда Фредерикс доложил мне о твоём желании приехать, что речь пойдёт о том, что Вильгельм предложит мир сразу всем воюющим странам, и мы с тобой обсудим приемлемые варианты для всех… Кроме того, я хотел бы серьёзно поговорить о немедленном прекращении использования отравляющих газов, что начала первой германская армия… О запрещении употребления разрывных пуль, которые также применяют немцы… Мои генералы даже вынуждены были объявлять через парламентёров на тех участках германского и австрийского фронтов, где использовались вами такие пули, о том, что пленных там брать не будут!.. Я, конечно, отменил эти приказы, но наши офицеры и солдаты действуют явочным порядком, убивая на месте тех своих противников, у которых находят такие боеприпасы…
– Но я… я не готов обсуждать все эти проблемы, хотя и сознаю твою правоту, Ники! – печально ответил великий герцог.
Аликс с большим вниманием слушала диалог, не вмешиваясь в него ни единым звуком, но по её лицу было видно, что она целиком на стороне своего мужа. Эрни это было очень неприятно. Он рассчитывал, что сестра его поддержит и они вдвоём сумеют уговорить Николая. Вильгельм также не исключал такого поворота разговора. Но теперь великому герцогу окончательно стало ясно, что Николай, в силу своих идеалистических и рыцарских взглядов, не пойдёт на сепаратный мир.
Он тяжело вздохнул и постарался перевести разговор на то, как Аликс хорошо заботится о русских пленных в Германии, посылая им по каналам Международного Красного Креста письма и посылки, оказывая материальную помощь. Но Ники, прежде чем перейти на эту тему, твёрдо сказал Эрнсту-Людвигу:
– Передай Вильгельму, чтобы он обращался не ко мне, а ко всем воюющим державам! И сообщи, пожалуйста, ему ещё, что его планы в отношении Польши абсолютно неприемлемы!
– Родные мои! – совсем по-домашнему, как в старые добрые времена, прощебетала Аликс. – Пойдёмте к столу, дети уже заждались тебя, Эрни!..
…Когда общество вошло в малую столовую на том же этаже, все царские Дети, кроме Алексея, который был болен, уже сидели вместе с Мордвиновым за столом. Девочки благовоспитанно подходили к дяде Эрни и делали ему книксен. Только проказница Анастасия, обойдя дядюшку, показала за его спиной над головой растопыренные пальцы, обозначавшие «рожки чёртика».
Все заулыбались, и обед прошёл почти совсем по-родственному. Только хозяину и хозяйке дома приходилось тщательно выбирать темы для разговоров, чтобы не затрагивать ничьи патриотические чувства. Но Эрни и так хорошо понял настроение, царившее в семье его сестры.