Божья кара

Алейникова Юлия

– А Самоваровы? – решила сократить ее мучения Женя.

– А какие Самоваровы? Не было здесь таких, – категорически покачала головой тетка. – Я здесь, почитай, всю жизнь прожила, как замуж вышла, так сюда и переехала. Ты чего-то напутала. В первой квартире Петровы жили, во второй Козловы, которые в садоводство переехали. В третьей Катька Майорова, так она замуж вышла за слесаря из Кронштадта и еще раньше уехала, чем дом развалился. А в последней квартире, в той, где раньше всего крыша провалилась, Петька жил. Так ему все равно было, что с крышей, что без. Глаз зальет и все до лампочки.

– А

как же они все разбежались, а дом бросили, неужели нельзя было отремонтировать? – не сдержалась Женя, искреннее пораженная странным поведением бывших жильцов.

– А чего его ремонтировать, рухлядь эту? Кабы он их был, а то ведомственный. Пока разваливался, никому вроде не нужен, а отремонтируешь, тотчас и отберут. Не, они правильно сделали. Предприятие-то давно обанкротилось, говорят, его скоро сносить будут, вон оно там, за болотом, – махнула она в сторону заросшего камышами и кустарником пустыря, начинавшегося по правую сторону улицы. – А когда снесут, коттеджей настроят, и вместо этих развалюх тоже. – И она показала на пять стоящих в ряд бараков, родных братьев дома номер пятнадцать. – Вот, боюсь, как бы и нас не подвинули. Не хочу в высотку ехать, – уныло поделилась женщина, еще раз переложила из руки в руку сумку и закончила: – Так что нет тут никаких Самоваровых и не было. Ни в этом доме, не в других. Фамилия заметная, я бы запомнила, мы раньше всех знали, летом-то, считай, на улице живешь, так вот.

– А где же мне его искать, раз он здесь прописан? – растерянно спросила Женя, скорее у себя, чем у тетки.

– Прописан? – развеселилась отчего-то тетка. – Ну, так ты его тут и не найдешь. У нас в этих сараюгах по тысяче человек народу прописано. Верка паспортистка постаралась, но ее посадили уже. Так что здесь ты своего Самоварова не отыщешь.

Вот те на! А все так хорошо начиналось, вздохнула Женя.

– А он что? Гастарбайтер какой? Или денег кому должен? – проявила здоровое любопытство тетка.

– Да нет. Просто ему квартиру завещали, хорошую, – пробормотала девушка, думая о своем.

– Да ты что? – невероятно оживилась гражданка, словно Женька ей сообщила о том, что за углом золотые слитки бесплатно раздают. – И кто же это? А давно? Он-то об этом знает? А если не найдешь его?

– Точно! – оживилась Женя. – Ведь это он наверняка завещание приносил! Спасибо! – крикнула она тетке и помчалась к станции, словно надеялась там Самоварова встретить.

– Постой, куда понеслась-то? – попыталась окликнуть ее тетка, но Женя уже не оборачивалась. А зря. Электрички пришлось ждать почти час.

«Лучше бы с теткой поболтала, может быть, меня даже чаем угостили, в тепле», – мечтательно размышляла она, шагая взад-вперед по платформе. Домой она добралась голодная, замерзшая, уставшая, а потому ужасно злая. Работать в этот вечер принципиально не стала, а отключила телефоны, набрала горячую ванну, поджарила себе яичницу с хлебом и помидорами и, приняв ванну и поужинав, провела вечер, беззаботно смотря телевизор.

Глава 20

На следующий день Женя проснулась не в духе. Она отчего-то была сердита на Ольгу, сбившую ее с панталыку и отправившую в ночь-полночь в Белоостров. Сердита на глупых девиц,

прыгающих из окон, и на их подруг, которые, вместо того чтобы пойти в полицию, только квохчут «не могла она этого сделать, разберитесь вы почему». И твердо решила не распыляться по пустякам, а отправиться на работу, сдать отчет Труппу и заняться непосредственной подготовкой передачи. В таком вот настроении Женя прибыла в редакцию. Быстренько набросала отчет, пересчитала казенные деньги, расписала, что куда потратила, и двинулась в кабинет Труппа.

– Тенгиз Карпович не принимает! – кинулась ей наперерез секретарша.

– Он сам мне назначил, – проигнорировав ее возглас, взялась за ручку двери Женя.

– Да мало ли что он назначил? Я же сказала, что он не принимает. – Секретарша попыталась отжать ее от двери.

– У него что, кто-то есть? – смутилась вдруг Женя, сообразив, что однажды уже влезла к шефу без стука.

– Что за ерунду вы говорите? – как-то странно возмутилась секретарша, отскакивая от визитерши.

На что Женя пожала плечами и распахнула дверь.

– Кира! Я же велел меня не беспокоить! Только по телефону! – услышала она недовольный начальственный рык раньше, чем увидела самого начальника.

– Это не Кира, это я, – захлопывая за собой дверь, известила Женя и взглянула на высунувшегося из-за папки Труппа. – Ух ты! – не смогла сдержать возгласа она. – Кто это вас так?

Лицо начальника сегодня было пестро и ярко, как осенний лес в октябре. Зеленоватая бледность чередовалась на нем с ярко-алыми подтеками, лиловыми разводами и коричневыми пятнами йода. Многочисленные припухлости и отеки делали его с трудом узнаваемым, исказив привычные черты.

– Ужас! – снова не сдержалась Женя. – Вы зачем в таком виде на работу явились? Надо было дома отлежаться, – сочувственно покачала она головой, присаживаясь возле стола.

– Жена выгнала, – печально буркнул Тенгиз Карпович.

– Она что, с ума сошла? Ой, так это она вас так? – сообразила Женя.

– Нет, конечно! – возмущенно отверг подобное предположение начальник. – Еще не хватало.

– А кто? – приставала Женя, проявляя свойственные любому журналисту настойчивость и чрезмерное любопытство.

– Псих какой-то на улице набросился и сразу с кулаками, да еще и оскорблял в нецензурной форме, – болезненно сморщился Тенгиз Карпович, видимо, малейшие проявления эмоций доставляли ему определенные страдания.

– Что орал? – решила уточнить Женя.

– Что я с его женой спал, – пытаясь наименее болезненно устроиться в кресле, проговорил несчастный Трупп. Видимо, били его не только по лицу.

– А жена это слышала, поверила и потому вас сегодня на работу выгнала? – догадалась Женя.

– Вот именно, – стыдливо отворачиваясь от нее, согласился Трупп. – Теперь вот в кабинете прячусь, – как-то пронзительно жалобно вздохнул главред.

Женя с трудом подавила улыбку. Выглядел любитель походов налево весьма жалко. Ой, а ведь это, кажется, ее, Женькиных, рук дело! – сообразила вдруг она. Настя-то, похоже, вняла ее совету и настучала Маринкиному хахалю. Ой-ой-ой. Бедненький Тенгиз Карпович! Честное слово, она этого не хотела. Женьке стало стыдно за свое предательство и очень жаль побитого Труппа.