БП
Шрифт:
– Денис Анатольевич, знакомьтесь! Прапорщик Бер Николай Павлович. Подпоручик Стефанов Дмитрий Любомирович. Прапорщик Синельников… Матвей Матвеевич.
Ага, значит, знакомого прапора зовут Матвеем…
– Очень приятно, господа. Командир отдельной роты подпоручик Гуров. Присаживайтесь… Чем обязан?
– … Денис Анатольевич, мы с Сергеем Дмитриевичем учились вместе в школе прапорщиков, хорошо знаем друг друга. – Слово берет прапорщик Бер, худощавый шатен с ярко выраженной интеллигентной внешностью. – Он нам рассказал о том, как вы воевали, и, самое главное, о том, что ваш отряд уходит из крепости к нашим. Мы хотели бы присоединиться
Ну, про всю страну он, пожалуй, для красного словца ввернул, но мотивация понятна. Ладно, слушаем дальше.
– Вы понимаете, господа, что сие мероприятие будет очень сложным и трудным? И не факт, что закончится благополучно?
– Да, конечно, оно не будет похоже на увеселительную прогулку. – Теперь слово берет уже смуглый, чернявый подпоручик со странным именем «Димитр». Скорее всего, из южных славян, – то ли серб, то ли болгарин. – Но цель того заслуживает. Я хочу воевать с бошами, а не выслушивать от них оскорбления в лагере. Моя война еще не закончена.
Так, с этими все понятно. А третий?
– Матвей Матвеевич, а Вы что скажете?
И тут звучит такое, что чуть не падаю со стула!.. С интонациями в стиле «Люди добры! Поможите, кто чем может, мы сами – не местные!».
– Господин подпоручик… Денис Анатольевич… Мне очень нужно выбраться! Мне никак нельзя попасть в плен! У меня батюшка, купец первой гильдии, – при смерти!.. Надо наследство получать! А то братья все без меня поделят!
Б..!.. Ё..!.. Твою…!.. Других слов и мыслей почему-то не возникает! Вот уж, действительно, кому – горе, кому – радость! И чего с этим «пассажиром» делать прикажете?.. Видно, мои сомнения отразились на лице, потому, что прапор быстро продолжил:
– Господа! Я ж не просто так! Я ж отблагодарю!
Ну, что это не будет просто так, – и ежику понятно. Интересно, а чем и как ты нас благодарить будешь?
– И что же вы можете нам предложить, Матвей Матвеевич? – Надеюсь, он поймет иронию.
– Я много чего могу… Ежели крепости амбец… Простите, ежели крепость германцу сдают… У меня есть доступ ко многим хранилищам… Я могу…
Так, понятно. Никто ни у кого отчетности спрашивать не будет, следовательно, со складов можно тащить все, что захочешь. Только вот, чего там интересного может быть? Опять пироксилин? Так нам его много и не надо… Стоп! Чего он там бухтит?!
– … Могу со склада револьверы выдать. Их там много, сотни две лежит.
– Какие револьверы? – А вот это очень интересно. Типа, сбывается мечта идиота, – вооружить короткостволом всех бойцов. – И в каком состоянии?
– Наганы офицерские. Заложены на склады были с начала войны. И патроны к ним… И кобуры…
– Если добавите к вышеназванным наганам еще сотню патронов для крепостного ружья Гана, будем считать, что договорились.
Купчина недолго думает, потом утвердительно кивает головой, показывая, что согласен. Замечательно! Просто праздник какой-то!
– Матвей Матвеевич, скажите прапорщику Оладьину куда и во сколько подойти, и идите, готовьте револьверы.
После отбытия незадачливого наследника, обращаю внимание, что остальные гости смотрят на меня недоуменно, с долей брезгливости.
– Господа, прошу не обращать внимания на этот торг. С такими типами по другому нельзя. Вы же сами все видели и слышали. На руках никто его нести не будет. Я только даю ему шанс спасти свою никчемную жизнь… И наследство батюшки, сто лет ему здоровья.
– Простите, но зачем Вам столько наганов? Не на базаре же Вы их будете продавать!
– Дело в том, Дмитрий Любомирович, что наша рота выполняет особые задачи, о чем Сергей Дмитриевич Вам, наверное, уже поведал. Так вот, во многих случаях моим солдатам удобнее пользоваться не карабином, а револьвером, или пистолетом.
– Но у Вас же всего около сотни человек. Это что, по два нагана каждому?
Ага, и будем изображать пародию на техасских рейнджеров времен Гражданской войны с двумя кольтами в кобурах…
– Нет, Николай Павлович. Это – запас на будущее.
Наш разговор прерывает появление Волгина. И по лицу видно, что случилось что-то неприятное.
– Господа! Форты внутренней линии пали! Германцам осталось промаршировать три версты, и они – у стен редюита!
– Простите, господа, мне надо идти на батарею! – Стефанов резко вскакивает со стула. – Николай, и ты поторопись к своим саперам!
– Куда Вы собираетесь? – Иван Георгиевич с мрачной усмешкой смотрит на «гостей». – В крепости полная анархия и дезорганизация. Офицеров почти не видно, солдаты толпами шляются, где хотят. Кричат, митингуют.
– Простите, господин штабс-капитан, но мы должны быть на своих местах! – Голос Стефанова звучит твердо и немного вызывающе. – Наше место сейчас там! Скоро германцы будут уже у стен крепости!
– Хорошо. – Сейчас их не переубедить, да и надо ли? – Мы до вечера будем здесь. Потом уходим. Не опоздайте.
Когда они убегают, посылаю Оладьина, пока не поздно, за револьверами, а получать продукты отправляется группа унтера Чернова. А сам сижу и обдумываю мысль, пришедшую в голову при разговоре. Но времени на это уходит мало, вскоре начинаются неприятности. Не проходит и пятнадцати минут, как в расположение влетает один из его бойцов и, что есть силы, высвистывает «тревогу». Собственно, сам сначала услышал сигнал, выскочил из канцелярии. И только потом увидел растрепанного, запыхавшегося погранца, вокруг которого уже стояла толпа.
– Что случилось?!
– Там… Эта… Наших бьют… Толпа – сотни две где-то… Хотят склад грабануть… Наши с кладовщиком внутри заперлись… Меня и Ваську отправили за подмогой… Ф-фух… Нас переняли сразу у ворот… Васька крикнул, чтобы я бежал… А он энтих придержит…
ТВОЮ МАМАН!!!.. В два прыжка оказываюсь в комнате, ножны цеплять некогда, шашку в руку, обратно в коридор, и понеслись! Не знаю, сколько времени заняла дорога, но когда подбежал, веселье было в полном разгаре. Трое каких-то придурков месили ногами тело возле ворот… Суки!!! Убью!!!.. Подбегаю совсем близко, первый слышит мои шаги, оборачивается и ловит с левой руки рукояткой люгера в лоб. Все, глазки – в кучку, и – на землю. Второй спустя долю секунды получает сапогом под ребра и, скрючившись, улетает в сторону. Третий, не обращая ни на что внимания, в очередной раз заносит для удара руку с неизвестно откуда взявшейся кочергой… А вот хрена тебе, урод!!! Кончик шашки чиркает по руке чуть пониже запястья, железяка выпархивает из ставших непослушными пальцев, проносится мимо меня и бренчит по булыжникам мостовой. Кровь широкой струей брызжет из раны, рот в обрамлении давно нечесаной бороды начинает раскрываться в крике… И закрывается от «саечки» пистолетом снизу под челюсть. Прямым с ноги отправляю скотину в полет. Надеюсь, что последний.