БП
Шрифт:
– Хорошо… Но, всё-таки, неужели не сдюжим Босфор удержать? Всю войну кричали, что нам нужны эти хреновы Проливы, а тут – на тебе!.. Как же народное предание, в смысле, легенда, поверие и байка в одном флаконе, что вот придёт царь Михаил, отберёт у турок Константинополь и все заживут счастливо? Я понимаю, что это – бредовые фантазии, но для вашего пиара какая была бы идея!..
– Нет, Денис Анатолич. Сможем взять. Возможно, сможем и удержать, несмотря на потери. Но тут же из одной войны скатимся в другую. Уже с бывшими союзниками. Время нам нужно! Передышка лет в пятнадцать-двадцать. Чтобы страну поднять с уровня Южной Бамбукии до положения мировой Державы. Поэтому уже сегодня начинаем Алюминиевый и Стальной проекты, уже сегодня
– Хотите у товагища Крупского ГОЭЛРО сплагиатничать, Иван Петрович?
– Да нет, господин полковник, двойка Вам по истории! Это большевики у царского правительства в своё время слямзили Ликбез и ГОЭЛРО… А Проливы… Да какая разница, чьи они. Важнее то, кто реально будет хозяйничать в Чёрном море. Если лет через десять у нас будут не картонно-тряпично-фанерные аэропланы, а нормальные истребители и бомбардировщики с алюминиевым набором и движком, пусть даже не АШ-82, а хорошей однорядной звездой-пятёркой, и будут они базироваться на авианосцах, кто тявкнет против, когда мы захотим прогуляться до Гибралтара и обратно?.. Ладно, прекращаем дебаты, наговоримся ещё. Вот и Михаил Александрович уже пришёл. – Павлов встаёт навстречу появившемуся Великому князю…
Если четверть часа назад Регент был сугубо официален, то сейчас выглядел очень серьёзным. С таким выражением на лице, наверное, "чёрные" вестники заходили в тронный зал к своему повелителю, прекрасно зная, что ждёт их после передачи информации… Впрочем, я ошибся, новость была хоть и сногсшибательная, но хорошая, даже слишком!..
– Вы, господа, все знаете, что на похоронах Аликс присутствовал её брат Эрнст-Людвиг, великий герцог Гессенский и Рейнский. Перед этим я дал честное слово, что он вернётся к кайзеру целым и невредимым… Сейчас я сообщу вам информацию, которую в России кроме меня будете знать только вы трое… Мы нашли время для короткого конфиденциального разговора, и он сообщил мне о желании Вильгельма обсудить при тайной личной встрече дальнейшие отношения между нашими державами…
– Сепаратный мир? – Фёдор Артурыч аж привстаёт со своего места.
– Об этом мы не говорили. Речь шла только о встрече. Я заверил герцога, что при должных мерах конспирации согласен. И буду отстаивать нашу точку зрения – странная война и упор на послевоенное партнёрство… Где и когда?.. Это будет известно позже. Точнее – когда. Местом встречи выбраны Аландские острова.
– Там наши гарнизоны. Через них не пройдёт утечка информации? – Келлер начинает сомневаться, в чём я его и поддерживаю:
– Не проще выбрать участок фронта, на время заменить фронтовые части, и устроить "пикник" на нейтралке? Я смогу расположить свой батальон так, что муха не проскочит ни туда, ни обратно. С германской стороны это же смогут сделать егеря фон Штайнберга.
– Это – предложение Вильгельма, переданное герцогом. Не думаю, что он отступится.
– А если это – ловушка? Подводная лодка "неизвестной национальности", торпеда в борт крейсеру, на котором Ваше Императорское Высочество будет находиться? Мы же не сможем вывести туда весь Балтийский флот!
– Весь и не надо. Достаточно крейсера и эсминца типа "Новик" для чрезвычайных ситуаций. Британские подлодки уже заблокированы, коммандер Кроми – у нас… А на Аландах много шхер и проливов, где можно спрятать корабли от посторонних глаз. Но в любом случае это нужно будет согласовать с Кайзером. – Регент пытается отстоять свою точку зрения, затем переводит стрелки на меня. – Чем и займётся вскоре Денис Анатольевич… Герцог Гессенский просил передать, что для подготовки переговоров нужен будет именно "гауптман Гурофф". И что он знает как действовать при получении сигнала "МУСТИ"… Кстати, мне кто-нибудь всё же объяснит, что означает эта абракадабра?..
Не знаю, совесть замучила моих начальников, или решили не нарываться на грубость, но последующие две недели я, всё-таки, сумел провести в кругу семьи. К удовольствию Дашеньки и неописуемому восторгу Машуньки. Которая быстро поняла, что папа готов нянчиться с ней и не спускать с рук двадцать четыре часа в сутки. А взлёты под потолок и приземление в крепкие мужские руки оказалось самой захватывающей игрой. Пока я занимался всякой ерундой типа спасения Империи, дочка уже научилась сама садиться и даже активно пыталась вставать. Вспомнив про казачий обычай "на зубок", принёс ей как-то раз детскую шашку, подаренную Михалычем. Юное создание сосредоточенно ощупало тоненькими пальчиками новую игрушку, сопроводив это занятие довольным воркованием, и даже решило немного покапризничать, когда понравившуюся блестящую железяку убрали. Что подтвердило уже появлявшуюся в голове мысль о том, что со временем из ребёнка получится отличный сорванец. К моей радости и Дашиной озабоченности…
Заказанный Эпштейн исчез из Москвы куда-то на пару недель, поэтому пришлось отлучаться на службу всего два раза. Сначала, как и было приказано, привёл в исполнение приговор Кирюхе. Почти по всем правилам. Вывезли на стрельбище тихим апрельским вечерком, зачитали все положенные бумажки, сломали над головой какую-то антикварную железяку с потёртой бронзовой рукоятью. Не было только батюшки с подходящими по случаю молитвами, но этот грех я как-нибудь потом отмолю, если получится… Всё это время клиент держал марку, наверное, в глубине души считая происходящее этаким спектаклем в стиле хоррор. Даже когда его привязывали к столбу и надевали на голову мешок, бывший князинька пробовал презрительно ухмыляться. Сработал, наверное, стереотип, не увидел расстрельной команды и решил, что его пугают. То, что этой самой командой могут стать три офицера – я, Котяра и Остапец, до его мозгов как-то не дошло…
Потом доктор Паша официально зафиксировал смерть приговорённого от двух пулевых ранений в сердце и одного в голову, тело засунули в гроб, заколотили крышку, погрузили в грузовик и Воронцов с двумя, как я понял, коллегами по Священной Дружине увёз останки "новоявленного великомученика" в неизвестном направлении. То, что в ближайшие дни он в высшем свете таковым будет назван, никто не сомневался…
Второй раз пришлось оторваться от своих девчонок по более приятному и немного неожиданному поводу. По Регентскому веленью и Павловскому хотенью решено было уже сейчас заняться проблемой беспризорников. И не где-нибудь, а на базе моего батальона, благо, пример Леси и Данилки был очень убедительным. Посему Высочайшим повелением срочно были разысканы и доставлены в Первопрестольную доселе неведомые широкой публике братья Макаренко. Знакомство с ними вышло немного сумбурным, педагогическая интеллигенция вообще народ капризный, а тут, как оказалось, у Антона Семёновича за последние месяцы, проведённые в казарме ополченской дружины в Киеве, возникла стойкая аллергия к большим скоплениям мужиков в военной форме.
Тощий и нескладный, в простенькой пиджачной паре, он обошёл помещения выделенной для педагогических опытов казармы, глядя на всё с выражением скептической брезгливости на лице, и сразу попытался закатить истерику на тему неприспособленности этого вида жилья для воспитания грядущего поколения:
– Господин подполковник, я глубоко сомневаюсь, что данное место может быть использовано! Казарма, так же, как и тюрьма угнетающе действует на моральное состояние человека!..
– Антон, вспомни наши разговоры и не пори горячку! – Пытается остановить ненужное красноречие его младший брат Виталий. Который нравится мне гораздо больше этого ещё не признанного светила педагогической науки. Погоны поручика, Владимир 4-й степени с мечами и бантом и нашивки о ранениях мне, во всяком случае, говорят о человеке гораздо больше, чем фамилия. Если на третьем году войны во время боя солдаты, рискуя жизнями, вынесли его раненого на руках – это что-то да значит…