БП
Шрифт:
– Вы явились сюда для того, чтобы склонить меня к измене?..
– Нет. Сейчас уже нет смысла что-либо скрывать… – Подполковник посмотрел на часы, висевшие на стене. – Время – без четверти три. Уже полчаса русские тральщики делают проходы в минных полях. Скоро они должны закончить и к берегу подойдут суда десантного отряда. Чтобы сразу было понятно, высадка будет производиться на участках обороны австрийцев, хоть там и не самое удобное побережье. Вот с ними мы готовы воевать всерьёз…
– А то, что здесь, в городе болгарская кровь уже пролилась – это для вас не имеет значения?
– Простите, господин
– Ещё бы… Слышал… – Генерал горько усмехнулся. – Русские вервольфы, веркодлаки (волкодлаки, оборотни) вашего "охотника за генералами" Гурова. Гутьер, Войрш, возможно – Гинденбург и Людендорф… Нет, я не суеверен, так их называют германские и австрийские солдаты…
– Батальон, предназначенный именно для операций такого рода. Захват штабов, уничтожение линий связи… Но не будем отвлекаться. В семь часов на берег начнут высаживаться две бригады казаков-пластунов и сводный батальон Гвардейского Экипажа. Затем – две дивизии, которые, заняв плацдарм, развернутся на Бургас. В течение суток высадится усиленный корпус… С моря подойдут броненосцы "Евстафий" и "Иоанн Златоуст". Это не считая крейсеров и эсминцев. При необходимости подтянется линкор "Императрица Мария". Своими двенадцатидюймовками они снесут тут всё, и Вы не сможете ничего им противопоставить…
– Это я прекрасно понимаю и без Вас!.. Что конкретно Вы от меня хотите?..
– Капитуляции. Сохранности всех сооружений порта. Карты минных полей и лоцманских проходов. Лояльного руководства пленёнными войсками… – Подполковник говорил, как будто забивая гвозди в доску. – И – главное, что я должен Вам сказать. И за что могу поручиться только словом офицера, верить ему, или не верить – Ваше дело… Великий князь Михаил Александрович заявил, что судьба Вардарской Македонии будет решаться на референдуме, а не на мирном конгрессе после окончания войны. И ещё он сказал, что Фердинанды приходят и уходят, а Болгария остаётся.
– Референдум? И кто же позволит его проводить? Франция, Италия и Греция? Или сербы с подачи своих покровителей с той стороны Ла-Манша?
– Российская Империя. Ссориться с которой союзникам будет не с руки. Они уже не в том положении, чтобы из одной войны сразу перекинуться во вторую.
– А Россия, в которой ваш Регент до сих пор не может навести хоть какой-то порядок, значит, сможет?
– Я понимаю, что мои слова легко принять за голословные выдумки, но в ближайшее время Вы убедитесь в моей правоте.
– А если я не соглашусь? Здесь, в Бургасе достаточно войск, чтобы уничтожить две-три сотни головорезов.
– Эти, как Вы сказали, головорезы слишком дорого отдадут свои жизни. И даже если они все погибнут, "Евстафий" и "Златоуст" подойдут к Бургасскому заливу и… Поймите, господин генерал, порт и город в любом случае будут взяты. Вопрос только – сколько крови при этом прольётся… Сейчас от Вас не требуется сиюминутного ответа, но в семь утра радист должен будет дать ту, или иную радиограмму. И тогда уже ничего нельзя будет изменить…
Эпилог
Лёйтнант Артур Кеднер проснулся от постороннего шума, еле слышно доносившегося из-за плотно закрытой двери блиндажа. Привычка чутко спать появилась у него на Восточном фронте и теперь, когда их полк перевели на болгарское побережье, где никаких военных действий не велось, и частенько заставляла его вскакивать от безобидных шорохов. Но разбудивший его шум не был похож на шуршание резвящихся по ночам мышей, и он решил проверить что там творится, ведь заснуть он всё равно больше не сможет, да и часы показывали уже без четверти шесть. Одевшись, он вышел наружу, чтобы удовлетворить своё любопытство и заодно проверить несение службы часовыми. Тёплая летняя погода и отсутствие даже намёков на какие-либо действия неприятеля были причиной того, что не только солдаты, стоявшие на постах, но и весь состав караула во главе с фельфебелем, или цугсфюрером бессовестно спали до самой побудки, пользуясь для ночных смен маленьким будильником, который офицеры так и не смогли обнаружить.
Поднявшись на приступок окопа, он выглянул в амбразуру и ошеломлённо замер. Его рота располагалась на двух каменистых взгорках, образовывавших огромную подкову, внутри которой располагался довольно широкий песчаный "язык", тянувшийся к самой воде. В утренних сумерках были видны три шлюпки, приткнувшиеся к берегу и десятка два русских, насколько позволяли видеть утренние сумерки, солдат, проделывавших проходы в проволочных заграждениях! В полукилометре угадывались шесть, или семь пароходов, очевидно, с десантом, а ещё дальше… Ещё дальше дымили своими трубами два то ли крейсера, то ли броненосца Черноморского флота!..
– Алярм (тревога)!!! Алярм!!! Руссише ландунг (русский десант)!!! – Вопя во всё горло, лёйтнант уже бежал по окопу к ближайшему пулемётному гнезду. За спиной захлопали двери блиндажей, но через пару секунд грохнули гранатные взрывы, перекрывшие вопли раненых. Кеднер чуть не споткнулся о тело, лежавшее на дне окопа возле пулемётного гнезда. Часовой, судя по расплывшемуся под левой лопаткой кровавому пятну, спал уже вечным сном, но офицеру потребовалось некоторое волевое усилие, чтобы сделать по колыхающемуся трупу два шага. Очутившись у "Шварцлозе", лёйтнант протянул руку за лентой, чтобы зарядить пулемёт, но пальцы нащупали в коробке только пустоту! Отшвырнув её в сторону, Кеднер схватил следующую жестянку, но она также была пуста!.. Цинки с патронами стояли нетронутыми, но ни одной пулемётной ленты не было!!!..
Почему так случилось, лёйтнант понять не успел. За его спиной промелькнула тень и лопатка, рёбра которой были заточены не хуже ножа, разрубила шейную мышцу, рассекла сонную артерию и вклинилась между позвонками…
Вслед за оседающим трупом в окоп спрыгнули двое "призраков", тут же спустивших пулемёт на дно и развернув ствол вдоль траншеи.
– Шевелись, ребятки… Вон уже эти крысы из своих щелей вылазят… – Остапец шёпотом подгонял пулемётчиков. – Долби их, Мишаня…
Диверс, у которого на шее висело несколько пулемётных лент, так и не найденных австрийцем, зарядил одну из них, приник к прицелу, и через мгновение гулкая очередь свалила первых бежавших по окопу солдат.