БП
Шрифт:
– Мы не пролили ни капли болгарской крови. И воюем не с вами, а с ними. – Русский парламентёр кивнул на Крайгеля. Будто в подтверждение этих слов донёсся приглушённый расстоянием грохот разрывов.
– Поручик! Отберите у них оружие, потом скажем, что они сдались в плен! Выкиньте куда-нибудь эту тряпку и командуйте атаку! Остальных бандитов можно штыками выгнать из этих чёртовых кустов! – Австриец, если и не знал языка, то, наверняка догадался о происходящем. Но серьёзности ситуации не понимал, благополучно забыв об очереди, остановившей движение, так же, как и о том, что пулемёт мог быть и не один. Обер-лёйтнант выхватил
– Не стреляй (болг., по русски – "Не стрелять")! – Богомилов сообразил раньше всех и громко выкрикнул команду. Про Нарочанский батальон болтали всякое, но даже если десятая часть того, что он слышал, была правдой, в лучшем случае четверть его солдат смогут остаться в живых. В лучшем случае…
– Господин поручик, возвращайтесь обратно. Мы не будем стрелять первыми, но у нас тоже есть приказ. – Прапорщик перевёл слова Остапца. Русские офицеры, прощаясь, вскинули руки к фуражкам и, повернувшись, неторопливо пошли обратно.
Болгарский поручик смотрел им вслед и мучительно размышлял, какое из зол меньшее – атаковать русских из невыгодного положения, которые, заметив развёртывание в цепь, скорее всего, сразу ответят огнём, или возвращаться, нарушив приказ. Фельдфебель, подойдя почти вплотную, негромко выговорил, пристально глядя на своего ротного:
– Господин поручик… Так, солдаты говорят, что австрияк этот вперёд вырвался, а его из кустов и шлёпнули? Дезертиры, к примеру…
Богомилов отрицательно качнул головой. Даже если все его подчинённые в один голос будут утверждать подобное, он сам не сможет нарушить слово офицера…
Сзади послышался конский топот, вестовой подлетел к стоящим, спрыгнул и вытянулся перед командиром роты, протягивая пакет:
– Господин поручик!.. Приказ командира батальона!.. В бой не вступать, вернуться обратно, сложить оружие!..
И добавил чуть громче, чтобы слышали стоявшие рядом солдаты:
– Из Бургаса передали приказ о сдаче!..
– Владимир Иванович, ну что там у Вас? – Воронов отрывается от бинокля, в который рассматривал вторую линию австрийской обороны. – Где связь? Сейчас они опомнятся, и всё будет гораздо хуже!..
– Есть радио с эскадры, Павел Алексеевич! – Молодой мичман с "Евстафия", откомандированный в Экипаж для связи и корректировки огня, передаёт наушники своему помощнику-боцманмату и протягивает блокнот со строчками морзянки.
– Так… Сергей Дмитриевич, вторая волна пластунов скоро будет здесь, расчётное время – пятнадцать минут. Первая… Слышите? Уже карабкаются… Сейчас "Евстафий" начнёт пристрелку, корректировщики уже на подлёте…
Договорить он не успевает, фраза заглушается грохотом со стороны моря. Один из броненосцев, стоявших не так далеко от берега, даёт залп из носовой башни. В полукилометре, на второй линии окопов, где обосновались уцелевшие австрияки, вздымаются два многометровых столба от разрывов…
– Перелёт… Но лучше, чем нас заденет… – Кавторанг поворачивается к штабс-капитану Оладьину. – Сергей Дмитриевич, готовьте своих, выдвигаемся…
Лейтенант Качинский взлетел первым из отряда "Императора Николая I" и сейчас его "чаечка" уже выписала первую восьмёрку над десантом. Где-то справа должен был сейчас крутиться Коведяев с Волынским. Гидросамолёты максимально облегчили, ни бомб, ни даже пулемёта для обороны брать не стали, по данным разведки все австрийские и германские аэропланы были задействованы на Западном фронте. И теперь они с наблюдателем могли пять часов "висеть" в воздухе, корректируя огонь броненосцев. Первого выстрела за треском мотора они не услышали, летнаб и радист унтер Лёша Яковенко, вытянул руку куда-то вправо, но и сам Качинский уже увидел вспухшее облако разрыва между второй и третьей линиями окопов.
– Передавай! Ближе ноль-пять кабельтова!.. – Лейтенант попытался перекричать шум мотора. Наблюдатель понятливо кивнул головой и схватился за ключ рации, выведенный на приборную доску…
Зазуммерил полевой телефон, специально протянутый для сегодняшней операции из радиорубки в центральный пост, старший артиллерийский офицер лейтенант Невинский, плотнее прижав трубку к уху, записал тексты полученных от корректировщиков радиограмм, очень внимательно сверился с таблицами стрельбы и по другому телефону передал данные для стрельбы в носовую и кормовую башни "Евстафия". Сегодняшняя задача была проще, чем бой с противником в открытом море, броненосец лежал в дрейфе, подрабатывая машинами, цель на берегу тоже была неподвижной, курсовые углы и упреждения высчитывать не было необходимости, но там, на побережье десант готовился брать вторую линию обороны и малейшая неточность в расчётах могла привести к попаданию атакующих под свои же снаряды…
Наводчики передвигают стрелки на приборах вертикальной наводки, "Короткая тревога" давно уже объявлена, второе орудие заряжено и теперь, подвывая электромоторами приводов, ствол поднимается, пока не рявкает ревун и не зажигается красная лампа, сообщая о наведении. Лейтенант, командующий носовой башней, хватает трубку, докладывает в центральный пост о готовности к стрельбе, затем, получив "Добро", командует:
– Второе орудие – пли!..
Рывок цепочки, внутри башни выстрел главного калибра звучит не громче пистолетного, казённик въезжает внутрь на метр, затем накатник возвращает двенадцатиметровую громадину на место. Орудие опускается, шипит сжатый воздух, продувая и охлаждая ствол…
– Открыть замок!..
Наводчик дёргает на себя рычаг, гидропривод проворачивает замок и отводит в сторону, заряжающий ловит сачком вылетевшую из открывшегося ударника гильзу пороховой трубки. Лейтенант жмёт на кнопку, снизу, из подбашенного отделения на лотках элеватора поднимается следующий фугасный снаряд с пороховыми картузами…
– Заряжай!..
Досылатели поочерёдно заталкивают с лотков в казённики почти тридцатипудовые чушки снарядов и цилиндры метательного заряда, обтянутых сырцовым шёлком, новые пороховые трубки уже вставлены, затворы, клацая, становятся на свои места…
Доклады с носа и кормы приходят в центральный пост почти одновременно, все четыре орудия главного калибра броненосца готовы и ждут команды. А лейтенант Невинский ждёт звонка из радиорубки, нервно постукивая карандашом по рабочему блокноту… Наконец телефон оживает, слушая радиста, старший артиллерист улыбается, затем передаёт команду в башни:
– Прицел тот же! По два снаряда на ствол! Самостоятельно! Огонь!..
Броненосец "приседает" при залпе, через несколько секунд на месте австрийских укреплений начинается ад…