Брачные игры каннибалов

Троост Дж. Маартен

Однако все хорошее когда-нибудь кончается. В настоящее время природные запасы фосфатов почти закончились. От острова ничего не осталось. Фактически он превратился в поверхность Луны. И его жители ничего с этого не поимели. Они уничтожили свою страну и растратили свое богатство. Самолеты продали, остался лишь один, который сдается в аренду. Бродвейские шоу разъехались по домам. Накупленная недвижимость гниет по всему миру. Полдюжины городов застроены пустующими зданиями, принадлежащими науру. Правительства сменяют друг друга примерно каждые четыре месяца, и за короткий срок правления им удается лишь потратить то немногое, что еще осталось от активов Науру. Страна превратилась в международную нищенку.

Русская мафия, колумбийские наркоторговцы, африканские диктаторы, ближневосточные террористы – Науру приютил их всех. Можно подумать, что за это острову отстегивается немалый процент, но это не так. Пара тысяч долларов за регистрацию фиктивных компаний, какие-то копейки за отмывание денег, и все. Очевидно, у местных жителей уже и мозги не работают. Науру – самая убогая страна в мире. Как бы ни хотелось мне их пожалеть, я чувствую лишь презрение. И главная трагедия в том, что, ожидая избавления от «Макарены», мне пришлось полагаться именно на Науру.

Прошло семь долгих месяцев. Раз или два в месяц, в зависимости от того, не отменили ли рейс «Эйр Науру», я приезжал в аэропорт и искал среди посылок наши драгоценные диски. Поездка неизменно заканчивалась разочарованием. Мало того что дисков не было, я часто находил в багаже коробки из Австралии, оклеенные ярко-красным скотчем с надписью: «Срочно. Лекарства. Хранить в холодильнике. Немедленно доставить в клинику». Три недели спустя коробки все еще лежали там и пеклись на удушающей жаре. Увы, обычное дело. Благотворители с Запада посылают очень нужные лекарства, однако правительства нуждающихся стран просто забывают их забрать. Я даже предложил доставить лекарства сам, но мне их не отдали. В результате все выбросили на помойку.

И вот в один прекрасный день звезды выстроились нужным образом, боги улыбнулись мне, и среди коробок, к своей неописуемой радости, я увидел знакомый мамин почерк. О счастье! Я схватил посылку, сунул ее в рюкзак и помчался домой.

– Тьябо, – радостно провозгласил я с порога, – нужна твоя помощь.

Она подозрительно взглянула на меня. Я рылся в коробке с дисками.

– Скажи мне, какая песня тебе покажется самой отвратительной.

– Не поняла, – устало ответила она.

– Какая песня покажется тебе настолько кошмарной, что все ай-кирибати зажмут уши и будут молить меня выключить ее поскорее?

– Вы очень странный ай-матанг.

Я поставил альбом «Бисти Бойз» и включил песню «Благодарность» – рваные ритмы, крайне агрессивные вопли.

– Ну как? – прокричал я.

– Нравится. Проклятие.

Тогда я включил «Нирвану». Мне почему-то казалось, что гранж-метал-панк вряд ли найдет кучу почитателей на тихоокеанском атолле.

– Очень нравится, – закивала головой Тьябо.

Я был в растерянности и прибегнул к другой тактике – поставил Рахманинова.

– Не нравится, – нахмурилась Тьябо. Ого, уже прогресс.

– Ну-ка, Тьябо, а как насчет вот этого?

Мы прослушали небольшой отрывок из «Богемы». При звуках оперы на Тараве даже мне стало как-то не по себе.

– О, это очень плохая музыка, – заволновалась Тьябо.

– Почему?

– Ай-кирибати любят быстрые песни. А эта медленная, и поют очень плохо.

– Отлично, отлично. А как насчет этой?

И я зарядил «Как-то мне сегодня взгрустнулось» Майлза Дэвиса.

– Какой кошмар! Выключите! Тьябо зажала уши.

Бинго.

Я подвинул колонки к открытой двери.

– Что вы делаете? – ужаснулась Тьябо.

Я врубил громкость на полную. Десять прекрасных минут по Тараве разносилось меланхоличное пение Майлза Дэвиса. Тьябо оцепенела. Она зажмурила глаза. Зажала пальцами уши. Я очень надеялся, что все мои соседи делали то же самое.

Наконец я выключил магнитофон. Где-то рядом шумели волны. Шуршали пальмы. Визжали свиньи. А вот «Макарены» больше не было слышно.

Я победил.

– Спасибо, Тьябо. Ты очень помогла.

– Вы очень странный ай-матанг.

Глава 10

В которой Автор вспоминает о прибытии на Кирибати первых Ай-матангов, принесших с собой Свободную Торговлю (одна бусина за трех женщин), Чудеса Цивилизации (табак, алкоголь и пушки), Христианские Заповеди (носи чепец даже в адскую жару) и Законы Современного Управления (королева Виктория знает, как лучше для всех), и рассуждает об оставленном ими Колониальном Наследии, в результате которого единицей измерения на Тараве до сих пор является морская сажень.

Первыми европейцами, узнавшими о существовании Кирибати, были испанские мятежники. В 1537 году, спустя несколько месяцев бесцельного плавания по тихоокеанским просторам, казавшимся бесконечными, они убили своего капитана Эрнандо де Грихальву. Их плавание было исследовательским, и, как и Магеллан в 1521 году, они проворонили все тихоокеанские острова на своем пути, кроме двух, которые назвали островами Несчастья. Можно представить их разочарование, когда, обогнув мыс Горн и вытерпев океанский шторм и пекло в штиль, они не обнаружили ничего, кроме двух убогих островков, о существовании которых на этом свете можно было только пожалеть.

После обнаружения этих островов де Грихальва решил направиться в Калифорнию, но, к несчастью для него, ветры отнесли корабль обратно, и, когда мольбы экипажа идти по ветру к Молуккским островам были встречены отказом, капитана прикончили. Мятежный экипаж поплыл вдоль экватора и, несмотря на цингу и голод, почему-то не причалил к двум встреченным по пути островам – Ачеа и Исла-де-лос-Пескадорес (Остров Рыбаков). Видимо, остров, названный испанцами Ачеа, был островом Киритимати, в то время еще необитаемым и поджидавшим капитана Кука, который открыл его два столетия спустя, а Исла-де-лос-Пескадорес – группой островов Ноноути, расположенных к югу от Таравы и тоже входящих в состав Кирибати. Очевидно, экипаж корабля был обеспокоен тем, удастся ли им причалить к коралловому атоллу, не нанесенному ни на одну карту. Однако я, как человек, который любит острова, все же не могу понять ход мыслей моряков. Ведь можно же было попытаться купить еды у рыбаков, которых они видели. Вылечить цингу кокосами. Они могли бы даже притвориться богами, хотя из опыта капитана Кука ясно, что это чревато последствиями. Но нет, испанцы плыли и плыли дальше, по одному умирая от лишений, пока наконец семеро выживших не прибыли к берегам Новой Гвинеи, где местные жители тут же продали их в рабство. В тот момент наверняка кто-нибудь их них сказал: «Эй, Пепе. а чем тебе тот остров-то не понравился?»

Следующий испанский корабль, побывавший в тех краях, тоже не захотел высаживаться на Кирибати. Это было судно Педро Фернандеса де Куироса, последняя великая испанская экспедиция по покорению Тихого океана. Педро увидел остров Бутаритари в северной части современных Гилбертовых островов и назвал его Буэн-Вьяхе [38] . Но видимо, не такой уж буэнбыл этот вьяхе,чтобы рискнуть и направить корабль на риф. На этом контакт между ай-матангами и ай-кирибати прервался на следующие двести лет.

38

Счастливый путь (исп.).