Брачные контракты
Шрифт:
— Стефания, завтра в гости придёт твой жених со своей матерью, почтенной Павой кир Пунт. Я желаю, чтобы ты была достойно одета к обеду.
Голос её подвёл. Неприятный, скрипучий, почти как пенопластом по стеклу. У меня непроизвольно поджались пальцы на руках и ногах.
Повернулась и вышла.
Ни тебе вопросов о здоровье, ни тебе сочувствия… «Я желаю…»!
Похоже, что и здесь я вляпалась по полной…
Только есть ли у меня хоть какой-то выбор? Вечером придёт Кана – нужно будет подробно расспросить обо всём подряд. И хорошо бы с утра прогуляться, посмотреть, на что похожа
Правда, не верю я и в то, что эта тётка сможет меня в бараний рог скрутить. Я СССР пережила и девяностые. Всего наглоталась, и без денег по полгода жила, и полы мыла, и за тряпьём ездила в Польшу с челноками. И на похороны менее удачливых знакомых-бизнесменов ходила... Что-то я разнежилась тут, на этом грязном чердаке. Боюсь, никто не собирается дать мне время отлежаться.
Глава 4
Вечером, ещё засветло, Кана повела меня в мыльню.
— Фания, пойдём, пока кир Васса из гостей не вернулась. Иначе опять…
Фразу Кана не закончила, но я понимала, что вряд ли настоящая Фания ладила с этой дамой.
— Кана, а ты кто?
Она растерялась, заморгала глазами, просто не поняла вопрос.
— Ну, ты родственница моя или горничная?
— Фания, я сестра двоюродная кир Вассы. Она меня из милости взяла, когда дом сгорел мой.
Нормальная такая милость – сестру в служанку превратить. Очевидно, Кана и сама понимала всё это.
— Ты не думай, что она плохая! У меня и платье есть нарядное! И есть кир Васса позволяет досыта.
— Значит, к тебе тоже нужно обращаться кир Кана?
— Нет, что ты! Кир она стала, когда за твоего отца замуж вышла. А так-то она тоже в селе родилась, не высокородная. Бери вот, халат накинь и иди уже. Я сейчас бельё поменяю и догоню тебя.
Сперва я спустилась по крутой лестнице с чердака на трясущихся от напряжения ногах в крохотный закуток.
Дальше – небольшая прихожая и две двери, одна напротив другой – «парадный» вход и выход на тот самый задний двор, куда смотрели окна моего чердака. И по длинной стене — четыре двери, выкрашенные светло-голубой масляной краской. Напротив дальней двери – большое окно в стене, без стекла. Сейчас оно закрыто белыми деревянными ставнями.
На двух, ближайших ко входу в дом, набит рисунок по трафарету. Белый пышный букет, что-то вроде пионов. Розовые цветы и ядовито-зелёные листья.
Толкнула одну из дверей с цветочками – горница. Ну, или зал. Стол под красной плюшевой скатертью, на столе белоснежная кружевная салфетка, на ней – стеклянная вазочка с искусственной розой. Идеально ровно расставлены шесть стульев с резными спинками. У противоположной от входа стены, между двух небольших узких окон с белыми кружевными занавесочками – огромный буфет. Верхняя часть застеклённая, со средней полки свисает кружевной уголок салфетки. Там выставлены бокалы, стеклянные кувшины и развёрнуты к зрителям два больших блюда с цветочным рисунком. Деревянный диванчик с узорами на спинке и тремя одинаковыми расшитыми подушками на сидении. Над диванчиком – овальное небольшое зеркало, прибитое слишком высоко и неудобно – в него даже нельзя посмотреться.
Этакий сельский гламур. При всём этом комната выглядит совершенно нежилой. Похоже, ей пользуются только для приёма гостей. Я закрыла дверь. Открыла следующую.
Комната кир Вассы. Это понятно сразу. Стены затянуты атласом в широкую полоску. Шоколадный с розовым. Тяжело смотрится. Большое окно с роскошными плотными шторами в пол и покойное кресло с несколькими подушками рядом с окном. Маленький столик накрыт кружевной скатертью. Низкая ваза с печеньем и булочкой закрыта высоким стеклянным колпаком. На полу – небольшая корзинка с рукоделием. Две керосиновые лампы. Не крошечная тусклая лампадка, как у меня на чердаке, а новые, явно дающие больше света. Одна на столике у кресла, вторая – на цепочке под потолком.
Камин большой, но сейчас – пустой. Рядом на пол брошена пушистая шкура и стоит ещё одно большое кресло. Здесь приятно сидеть в зимний вечер и любоваться на огонь. Огромная кровать с бархатным пологом, шёлковые шнуры поддерживают тяжёлую ткань, давая возможность полюбоваться и атласным стёганым одеялом, и взбитыми большими подушками, и бельём с тонкой вышивкой.
Тяжеленный на вид шкаф, покрытый резьбой с центральной зеркальной дверцей. О, то, что нужно! Я зашла без особого стеснения. Сдаётся мне, что дама со мной тоже не слишком стесняется. Иначе я, как наследница, жила бы несколько комфортнее.
Рассматривала своё новое тело с жадным любопытством. Ну, не сказать, чтобы прямо модель и красавица, но – вполне миловидная. Густые волосы лежат массивной волной, сейчас грязные, но это поправимо. Кажется, они немного вьются. Персиковая кожа, розовые пухленькие губки и чуть курносый нос. Но он совсем не портит лицо, скорее – придаёт задорное выражение. Удачно, что брови и ресницы темнее волос. Не чёрные, конечно, но – тёмные. Веснушек нет. Кожа плотная и здоровая. Рост примерно метр шестьдесят пять. Худощавая. Можно и набрать немного. Пожалуй, мне не на что жаловаться! Я молодая и симпатичная, даже – очень!
Ноги утопали в высоком ворсе ковра. Надо же, как Васса о себе заботится. Думаю, стоит глянуть остальные комнаты.
Следующая — большая и светлая, не жилая. На мебель накинуты старые простыни и чехлы, небольшой шкаф со стеклянной дверцей, в нём видны книги.
А вот самая дальняя комната меня удивила. Тоже чехлы и простыни, но огромное окно со снятыми шторами, кровать с балдахином из кремового ситца или сатина. Никогда не разбиралась в таких тонкостях. Белые стены, а на них нарисованы бабочки и цветы, сейчас уже слегка потускневшие.
Камин низенький, сделанный для девушки подростка. Над ним – след от овальной картины или… Овальное зеркало в гостиной! Вот оно что! Красивый письменный стол с потускневшим бронзовым чернильным прибором. Я даже не сразу поняла, что это такое. Давно не видела чернильниц. Похоже, что это — детская. Странно, почему же я живу не в ней?
— Фания! Что ты там делаешь?!
— Кана, это моя детская?
— Да, раньше ты жила там…
— А потом?
— Ну, понимаешь, ты непочтительно разговаривала с кир Виссой…