Брачный контракт кентавра

Донцова Дарья

Олеська права. У нас в консерватории училось много ребят из разных городов СССР. Кое-кто, защитив диплом, возвращался домой. Однако место в оркестре можно было получить лишь в том случае, если у тебя на родине есть музыкальный коллектив. Жителям Киева, Минска, Питера, Екатеринбурга и других крупных городов волноваться не приходилось. Да, выпускникам предстояло побегать, понервничать, постараться понравиться дирижерам, но рано или поздно все устраивались.

Но что было делать моему однокурснику Гоше Плотникову, очень талантливому виолончелисту, из деревни с названием Красная Глушь? Имя село получило неслучайно, оно располагалось в пяти часах

езды от Омска. Плотников живо описывал, как летом он катался из города домой на автобусе, зимой на тракторе, осенью и весной шоссе становилось непроходимым, а вездехода у местных жителей не было. И куда деваться Гоше с его виолончелью? Выступать в местном клубе? Вот Плотников и женился по расчету на Кате Смородко, получил московскую прописку и остался вполне доволен. Хуже пришлось Гарику Лукинскому, о нетрадиционной ориентации которого знали даже кошки, жившие во дворе магазина «Ноты», расположенного у консерватории. Бедняга Лукинский пытался зацепиться в столице по музыкальной линии, но в конце концов и ему пришлось идти в загс с какой-то девчонкой.

Я повернула налево и притормозила у светофора.

Во времена моей юности тема гомосексуализма была табу, в тогдашнем Уголовном кодексе имелась статья за мужеложество, причем наказанию подвергались не только личности, принуждавшие к сожительству несовершеннолетних, но и люди, действовавшие по обоюдному согласию. Ну почему большевики ополчились на геев? Конечно, человек, развращающий ребенка, должен быть сурово наказан. Но если любовникам уже за двадцать и они никого не насилуют, то какое кому дело до чужих постельных утех? И разве хорошо поступает шестидесятилетний бодрячок, укладывая в свою постель юную, восемнадцатилетнюю наивную девушку? Правда, браки, где разница между супругами была вызывающе велика, в СССР тоже не одобрялись. Но ведь и не запрещались!

Я развернулась на светофоре и покатила по набережной, продолжая размышлять.

Интересно устроено общественное мнение. Вроде мы постоянно говорим о равенстве между мужчиной и женщиной, но если старик идет в загс с первокурсницей, он молодец-удалец. А вот если бабулька захочет взять в мужья двадцатилетнего, она – выжившая из ума дура. Когда женатый парень заводит несколько любовниц, он шалун, а если его жена… Как вы назовете даму, изменяющую мужу? То-то и оно. Нету никакого равенства полов! Что же касается геев, то в нашем учебном заведении их было довольно много, однако никаких неприятностей гетеросексуальным студентам они не причиняли, свои пристрастия никак не афишировали, боялись преследования по уже упомянутой мною статье.

Я вырулила на улицу Кузова и стала искать место для парковки. Хорошо ли, что сейчас пали все запреты и бастионы? С одной стороны, да, с другой…

Мою подругу Нику Карасеву и ее восьмилетнюю дочь Олю с головой захватила новая компьютерная игрушка. Ника постоянно оказывалась в долгах, а у Олечки карманы полнились виртуальными деньгами. В конце концов Карасева не выдержала и потребовала у дочери, чтобы та поделилась секретом своего везения.

– Очень ты, мама, нелюбопытная, – начала мастер-класс младшая Карасева, – ходишь по дороге, а надо камни переворачивать, деревья ощупывать. Во, глянь-ка…

Не успела Ника удивиться, как Олечка «отодвинула» один валун и сказала:

– Видишь, там ключ.

– И чего? – не въехала в ситуацию мать.

– Нельзя же жить лапшой! – возмутилась Оля. – Деньги на дороге валяются, а ты их не берешь.

– Где? – продемонстрировала полную тупость Ника.

– Ну мама! – воскликнула восьмилетка. – С твоими привычками тебе никогда меня не обыграть. Я хватаю ключ, ищу дверь, нахожу ее вон там, в лесу, открываю и попадаю в ночной клуб. Греби бабки лопатой!

Ника с изумлением посмотрела на чадо.

– Олюся, ты ошибаешься. На вечеринке придется платить за алкоголь, еду…

– Отстой! – махнула рукой восьмилетка. – Используй все возможности для заработка. Я могу исполнить стриптиз топлесс, а могу раздеться и догола. Еще можно клиента на выпивку развести, но тогда нужно договориться с барменом и охраной. Мне дадут стакан с водой, а ему самый дорогой коктейль, платить же лох будет за две выпивки. Просекла, мамуся?

Карасева ошалело кивнула, а дочь заговорщически зашептала:

– Но лучше всего пойти в гостиницу при клубе. Тогда клиент тебе «Мерседес» подарит, ты его назад в магазин сдашь и чемодан бабла получишь.

Ника потеряла дар речи. А когда его обрела, позвонила мне, рассказала о компьютерной игре и заорала:

– Ты только представь! На дискете написано: «Предназначено для девочек младшего школьного возраста от семи до девяти лет». Что же тогда собой представляют игры для подростков?

Я заметила свободное место для парковки, мигом забыла про Карасеву и ринулась его занимать. Надо радоваться не только глобальным успехам, но и мелким удачам. Свадьба, рождение детей, повышение по службе – это события, которые происходят достаточно редко. Но ведь найденное парковочное место, интересная книга, комплимент, услышанный от приятеля, муж, который пришел домой пораньше, ребенок, получивший хорошую отметку, – все это тоже повод для радости. Если радуешься крошечным удачам, то жизнь будет прекрасна.

Я заглушила мотор, выбралась из своей «букашки» и огляделась. Ну и повезло же мне! Автомобильчик уютно устроился между двумя пафосными, отчаянно дорогими иномарками, за баранками которых скучали шоферы в форме. Моя лошадка будет в безопасности, ни один вор не осмелится взломать тачку, около которой бдит пусть даже и чужая охрана. Хотя я ни разу еще не слышала о преступниках, которые угоняли бы крохотные малолитражки яркого цвета.

Пятая квартира оказалась на втором этаже большого дома. Не успела я отпустить кнопку звонка, как из домофона раздался вопрос:

– Вы к кому?

– Ищу Крысюкова Романа, – приветливо ответила я.

Послышались шуршание, треск, вздохи, а потом мужской голос осведомился:

– Кого вам надо?

– Романа Николаевича, – терпеливо повторила я.

– Здесь такой не живет, – отрезал дядька.

Я вынула из сумки удостоверение, подняла его на высоту подбородка и уверенно заявила:

– По нашей информации, жилье принадлежит Крысюкову.

Дверь чуть приотворилась, из-за нее высунулся лысоватый дядька с нервно бегающими глазками.

– Милиция? – настороженно спросил он.

– Позовите Крысюкова, – потребовала я.

На лбу мужчины появилась испарина.

– Его вроде нет.

– Вроде как? – я решила разговаривать с плешивым субъектом на его суахили.

– Ну… не живет он тут, – пробормотал человечек, вытирая рукавом пот, – съехал.

– Представьтесь! – гаркнула я.

– Филимонов Вадим Георгиевич, – выпалил мужчинка. – Здрасти!

– Очень странно, – проигнорировав приветствие, сказала я, – компьютер не ошибается, каждый москвич зарегистрирован, в случае продажи или обмена жилплощади в базе сразу делают изменение.