Брачный сезон в Уинчестере
Шрифт:
Шелдоны приехали одними из последних. Раймонд дома, понимая по лицу Пэт, что она боится предстоящего вечера, оглядев её, сказал только, чтобы она не опускала голову и не наступила бы на подол платья — всё остальное он берёт на себя. Шелдоны склоняют головы только пред Божьим алтарем, в свете же смотрят прямо перед собой, наставлял он юную супругу. Поднимаясь по парадной лестнице, Патриция разглядела себя в огромном зеркале и приободрилась — она сначала просто не узнала незнакомую красавицу рядом с собственным мужем. Платье делало её очень элегантной, волосы Пат, над которыми час колдовала французская камеристка, сияли, украшения были божественно хороши.
В
Годы сэра Чилтона позволяли ему быстро оценивать увиденное, но не давали уже возможности упиваться красотой. «У вашего сына прекрасный вкус, Шелдон», заметил баронет, оглядев Пэт с головы до ног, и вернулся к висту, постучав по плечу мистера Карбэри, всё ещё любующегося молодой женщиной, призывая его к игре. Мисс Глэдис Сейвари приготовила уже язвительное замечание, предназначенное для мисс Тэлбот, но забыла его, разглядывая баснословные драгоценности. Их же пожирала глазами и Эннабел. Наконец мисс Глэдис вспомнила, что собиралась уязвить счастливицу, и заметила подруге, но гораздо тише, чем хотела изначально, что убеждена в том, что эта особа далеко не столь красива, как всем кажется. Эннабел поддержала её, добавив, что более странного выбора Шелдон, если сказать правду, сделать не мог. Нищенка!
— Можно одолеть убеждение, но предубеждение непреодолимо, — заметила проходящая мимо мисс Летиция Хилдербрандт, и Эннабел вынуждена была замолчать. Мисс Хилдербрандт, глядя на неё жёстким взглядом, выразила удивление, почему это в устах некоторых недалёких людей выражение «сказать всю правду» означает не «открыть высшие истины», но «наговорить гадостей»? Спорить с леди Хилдербрандт боялись и мужчины. Мисс Тэлбот поспешно ретировалась.
Патриция сильней вцепилась в руку мужа, в эту минуту к ней с поздравлениями подошла леди Холдейн, по-матерински расцеловав её, назвав красавицей. За ней начали подходить остальные. Вышла некоторая заминка, во время которой произошла мелкая, но досадная история. Мисс Иствуд почувствовала себя дурно, её подхватила мисс Гилмор, но не смогла удержать, к ней бросился было брат, но рядом уже был Монтэгю. Он легко поднял её на руки и быстро вынес из зала в малую гостиную. За ним стремительно вышла и мисс Гилмор. Особого замешательства не произошло. Мисс Монтэгю растерялась, но решила, что лучше не идти за ними. Втихомолку Кэтрин по-прежнему радовалась унижению Коры.
Раймонд всё же не мог удержаться от торжествующего взгляда в сторону треклятого Тэлбота, хоть и ругал себя за такую слабость. Но на лице Вивьена было странное выражение — не унижения, но животного страха — такого, что Шелдон, открывая танцы, повернулся к нему ещё раз. Ему стало ясно, что произошло нечто пугающее, но что — Раймонд не понял. Впрочем, через минуту, любуясь своей Патрицией, виконт забыл о Тэлботе. Тьфу на него.
Между тем Джулиан Монтэгю и мисс Энн хлопотали в гостиной вокруг мисс Иствуд. Кора чувствовала себя подавленной и несчастной, происшедшее казалось ей публичным унижением её гордости
Мистер Монтэгю подал ей бокал вина, мисс Энн — лавандовую воду, Кора постепенно пришла в себя и сейчас больше всего сожалела, что не справилась собой. Она успокоилась, и мысли её приняли другое направление. Шелдон отныне потерян навсегда. Теперь Кора особенно сожалела о своей ветрености и дерзости. Она унижена справедливо, если бы не её горделивая спесь, она могла бы привлечь его и была бы счастлива. Ей хотелось уехать домой, но мисс Иствуд побоялась, что это будет сочтено неким демаршем с её стороны. Сейчас ей впервые хотелось стать совсем незаметной, не привлекать ничьих взглядов, просто посидеть в тишине где-нибудь у лесного озера…
Несмотря на помощь мистера Монтэгю, ей было неприятно его присутствие. Он видел её унижение и не мог не злорадствовать, Кора поймала себя на чувстве странного раздражения, несмотря на то, что сам мистер Монтэгю не поднимал на неё глаз, был скован и ничего не говорил. Ей претило его лицемерие. Корчит из себя скромника и джентльмена, как будто она не знает правды о нём! А сейчас ещё и радуется, что Шелдон пренебрёг ею!
Тут Кора почувствовала, что должна успокоиться. Что она, в самом-то деле? Причём тут мистер Монтэгю? Она просто срывает на нём раздражение. Это невоспитанно. Кора мельком взглянула на его лицо. На нём не было ни злорадства, ни торжества. Монтэгю был печален и казался чем-то удручённым. Кора поблагодарила его за помощь, оперлась на руку Энн и вышла по боковой лестнице через холл в зал.
Мисс Гилмор ничего не говорила, и Кора была благодарна ей за молчание. Впрочем, мисс Энн скоро нарушила его, сообщив ей дрожащим голосом последнюю странную новость. Она не так давно, случайно остановившись у карточного стола мистера Чилтона, брата своей матери, услышала поразившие и испугавшие её слова, касавшиеся мистера Тэлбота, хоть она и уверяла себя, что неправильно поняла их.
— Дядя сказал, что ни в один приличный дом мистер Тэлбот отныне допущен не будет. Что это может значить?
— Так и сказал? — удивилась Кора.
— Да, я слышала сама.
Кора задумалась. Что случилось?
Монтэгю, грустным взглядом проводив девушек, позже тоже вернулся в зал и тотчас нашёл глазами сестру. Несмотря на прочитанное ей по дороге из Лондона нравоучение, Джулиан старался не выпускать Кэтрин надолго из виду, внимательно следил за её знакомствами и молодыми людьми, представленными ей. Сейчас мисс Монтэгю стояла в паре с мистером Джоном Лавертоном, столь изумившим недавно общество рассказом о скандальной истории леди Радстон.
Монтэгю поморщился, вспомнив эту историю.
Лавертон был, по его мнению, был человек приличный, хотя его Кэт слишком хороша для него. Рядом с ним остановился виконт Раймонд Шелдон и, заметив обеспокоенность Джулиана, спросил, как успехи его сестры? Не увлеклась ли она кем? Монтэгю, вспомнив их разговор перед его отъездом в Лондон, смерил его подозрительным взглядом, ответив, что позаботился о том, чтобы Кэтрин понимала, что не всё то золото, что блестит.
— То есть, насколько я понимаю, вы предостерегли её в отношении некоторых господ?