Брак по-драконьи
Шрифт:
Вопросы... Вопросы... Вопросы...
Я не успевала ответить, как тут же следовали новые.
— Куда прыгнула?
— В какой-то лес... Вернее, в овраг в этом самом лесу. Катилась по склону до самого дна. Поцарапалась, ушиблась.
Присутствовавший на «допросе» целитель, кивнул, подтверждая.
— Почему долго не возвращалась?
— Полностью исчерпала резерв. Восстанавливалась.
— Причина спонтанного переноса?
— Не знаю... — Ну, не говорить же им, в самом деле, что за мгновение до этого вспоминала
— Плохо, Авелина, плохо, — магистр Эвдор осуждающе качнул головой. — Не ожидал от тебя такого. Базовые приемы, помогающие контролировать дар, изучают на втором курсе.
Я потупилась. Перед Эвдором было особенно стыдно. Но...
— Придется пересмотреть результаты экзамена, — жестко припечатал куратор. — Насколько я помню, ты сдала его на отлично? Хм… Сегодня же включу повторное тестирование в твое расписание.
Еще ниже наклонила голову и упрямо сжала губы.
Все равно про Тейджа ничего не скажу.
Когда меня, наконец, выпустили из кабинета ректора с суровыми напутствиями, дисциплинарным взысканием, отработкой и переэкзаменовкой сразу по двум дисциплинам — у Мары и у Эвдора, уже вечерело. В коридорах главного учебного корпуса было пустынно и тихо. Но не успела я сделать и пары шагов, как от стены отделилась стройная фигурка и решительно шагнула наперерез.
Марта.
Ее не уболтаешь, не убедишь россказнями о страхе перед боевиками, овраге и нулевом резерве. Она прекрасно знала мои возможности и лично подбирала несколько дней назад амулеты в семейном хранилище Дагвинов. Врать ей бесполезно. Да я и не собиралась этого делать. Марта — часть меня, а лгать себе самой, по меньшей мере, глупо. Придется говорить правду.
Я примерно представляла, как подруга отреагирует на мои откровения. Представляла, какой бой придется выдержать с собственной тенью. Впервые в жизни.
И от этого становилось тоскливо
Маленький юркий вестник, похожий на разноцветную колибри, в последний раз взмахнул радужными крыльями и рассыпался, оставив в моих протянутых ладонях короткую записку:
«Завтра в восемь вечера в домашнем кабинете. Не опаздывай. Папа».
Мог бы и не подписываться — почерк Сирила Дагвина я различала всегда и сразу. С первых уверенных размашистых букв.
Его величеству, разумеется, уже сообщили о происшествии. Вернее, не ему, а Баиру Вингнору, который в официальных академических документах значился родителем адептки Авелины Вингнор. Но если учесть, что Баир был доверенным приближенным отца, связанным с ним клятвой верности, папочка узнал обо всем практически мгновенно. Убедился, что со мной все в порядке, и я не пострадала — иначе вызвал бы сразу или, не приведи Создатель, махнул рукой на маскировку и явился бы лично, — и теперь жаждал подробностей.
Я вздохнула, передала записку Марте и печально уставилась на темнеющие неподалеку кусты.
После утомительной беседы в кабинете ректора возвращаться к себе в комнату не хотелось. Леа и Теа, наверняка, уже там — сидят в засаде, караулят. Хорошо, если одни, но чутье мне подсказывает, что неразлучная троица, Шеам, Каст и Инир, тоже где-нибудь поблизости. А еще одного допроса с пристрастием я точно сейчас не выдержу. То, что я собиралась сказать, предназначалось только моей тени и никому больше.
Так что мы с Мартой дружно свернули в парк, дошли до неприметной беседки в густых зарослях дикого винограда и, отгородившись от случайных свидетелей пологом молчания, приступили к нелегкой беседе.
Вернее, беседы пока не получилось: — я только-только закончила свои путанные, смущенные объяснения, как прилетел вестник от отца.
— Его величество переживает.
Марта зажгла на ладони магический огонь и теперь внимательно следила, как голубоватое пламя пожирает записку.
— Да.
Я снова вздохнула.
— Мой отец тоже. Он считает, что я недостаточно ответственно выполняю свои обязанности. Тоже вызывает… завтра.
С беспокойством взглянула на подругу.
— Прекрасно ты все выполняешь. И вообще, ты — тень, мое второе «я», а не шпион, надзиратель или стражник. И вовсе не обязана…
— Я хранитель. Во всех смыслах этого слова, — подруга аккуратно стряхнула с ладоней пепел. — Ладно… Отобьюсь. Отец знает, что тень вправе принимать любые решения, если уверена, что так лучше для ее Дагвина, и никому не позволено требовать у нее отчета. А вот что с тобой делать? Ты понимаешь, что самое разумное — немедленно рассказать все его величеству?
— Понимаю…
Полумрак беседки разрезала яркая вспышка, и новый вестник запиской опустился в мои руки.
«Алька, сестренка, ты как? В порядке? Точно? Только не ври! Давай, я приду?»
На этот раз подписи не было, но она и не требовалась.
Быстро составила ответ — не хватало еще, чтобы братец явился, и нас заметили вместе, — но не успела его отправить. Перед носом торжественно и грациозно закружилось очередное послание:
«Авелина, дитя мое, я волнуюсь».
Ну, вот и мама отметилась. Хорошо, что Кати и Кэйд пока писать не умеют, а то бы непременно…
Бац!
На колени упала тарелка с изрядно помятым с одного бока пирожным. Моим любимым, между прочим. Неужели кто-то из близнецов освоил телепортацию?
— Всем твоим родным надо рассказать, — Марта отщипнула кусочек от протянутого пирожного. Подумала. Уточнила: — Малышей можно не посвящать.
— Надо, — опять согласилась я.
Почему бы не согласиться, если она права.
— И, тем не менее, рассказывать им ты не желаешь, — Подруга не спрашивала — утверждала. Она всегда понимала и чувствовала меня без слов.