Брак у народов Центральной и Юго-Восточной Европы
Шрифт:
В воскресенье в дом жениха собирались все приглашенные — родные и друзья, многие из них еще накануне доставляли для пира барана, а в воскресенье являлись с калачом, бутылкой вина и некоторой суммой денег. Брачный поезд трогался в путь (в зависимости от расстояния пешком или верхом). Возглавлял процессию священник, потом шли мужчины, а следом женщины, ведя лошадь для невесты. Мать невесты встречала жениха на пороге своего дома, и жених целовал ей руку. Она держала кувшин с водой, жених бросал в него деньги, а она кропила его водой, опуская в воду букетик цветов, потом дарила будущему зятю платок, повязывая его через правое плечо. В песнях, с которыми двигалась процессия, обращались к невесте, прося ее приготовиться;
Во время пира брат входил в комнату невесты: он должен был ее одеть, подпоясать поясом и обуть в туфли, куда он заранее клал зерно и золотые монеты в знак счастья и богатства. Невеста ему, как и всем, целовала руку, а он ее — в губы (опять намек на заместительство жениха!).
Невесту выводили из дома силой; нормы поведения требовали, чтобы она сопротивлялась, чтобы оглядывалась назад на родительский дом на каждом перекрестке, а перед всеми встречными опускала голову. Невеста была покрыта красным покрывалом (поэтому и возникло выражение «покрыть дочь» или даже «покрыть сына» в значении «поженить»). Мать бросала ей вслед горсть зерна.
Жених несколько раньше направлялся в церковь, невесту привозили позже, вели к аналою, и брат поднимал покрывало с ее лица. Зачастую жених только в этот момент впервые в жизни видел свою нареченную. Хотел он того или нет, но приличия требовали, чтобы он сопротивлялся: его как бы насильно подводили к аналою и ставили на колени рядом с невестой. В зажиточных семьях венчались дома после церемонии ввода молодых в дом жениха. У мусульман обряд обычно происходил в домашней обстановке.
Не совсем ясен смысл красного флага, который несли впереди свадебной процессии, когда она приближалась к дому жениха: может быть, это замена свадебного деревца, которое присутствует в обрядности многих народов.
Возле дома молодых встречала мать жениха, она осыпала их и всю процессию зерном. В некоторых местностях отец жениха, а в других женщины снимали невесту с лошади. Маленький мальчик, у которого живы родители, трижды проползал под брюхом лошади. В некоторых местах (например, в Эльбасане) молодым подносили мед, а посуду, в которой он находился, разбивали. Мед фигурировал и в других церемониях: иногда во время обручения, иногда во время венчания священник давал новобрачным пить из одного стакана вино и откусить от одного куска хлеба, намазанного медом. Кое-где распорядитель свадьбы («брат») приглашал молодых в отдельную комнату и там давал им отведать хлеба с медом. Иногда, прежде чем войти в дом, молодые направлялись к колодцу и обливали друг друга водой. В дом они вступали, держась за руки, перешагивая через порог правой ногой.
Свадебный пир у христиан-горожан и у сельчан в более развитых районах имел компромиссный характер: невеста должна была стоять в углу (если не отдыхала в своей комнате), а жених сидел за столом со священником и другими гостями, только вел себя «скромно» — молчал и стеснялся. Однако молодые и в танцах принимали участие: сначала танцевали порознь — он в кругу мужчин, она с женщинами, а потом он подходил к ней и танцевали уже вместе, в то время как присутствующие пели: «Ворон похитил куропатку. Что ворон хочет от куропатки? Играть и шутить с нею. Провести жизнь с нею».
Обычай первой брачной ночи имел различные варианты. В традиционной свадьбе «без молодоженов», как мы видели, посещение было тайным. В южных районах женщины уводили в спальню невесту уже в конце воскресного празднества. Туда же (якобы силой) друзья заталкивали жениха. Он должен был снять красное покрывало, то самое, которое закрывало ей лицо, а сейчас укутывало всю девушку, лежавшую на кровати. В других местах брачная ночь происходила в понедельник после свадьбы, или во вторник, после того как тесть и теща угощали у себя дома зятя, и даже в среду. Особых противоречий здесь нет: обычай требовал, чтобы новобрачная сопротивлялась мужу в течение трех ночей. Осмотр постели новобрачной производила свекровь или другие женщины и в случае неблагоприятного результата отправляли ее с позором к родителям.
Семейный статус человека изменялся с момента обручения. В албанском языке нет специальных понятий «жених», «невеста» и «зять», «невестка». Nus"e («нусэ») означает и «невеста» и «невестка», nusi, nusia («нуси», «нусия») — существительное, означающее состояние «быть в женах». Семья будущего мужа называет помолвленную девушку «нусэ»; так же ее зовут и после замужества, обращаясь к ней лично, ибо по правилам избегания по имени называть невестку не полагается. Говоря о ней с третьими лицами, называют ее «наша невестка», опять-таки без имени. Когда сообщается, что невеста надевает petkat е nusis"e, это значит, что она меняет девичий костюм на женский; собственно подвенечного ритуального костюма не было до тех пор, пока в городах под влиянием европейской моды в первой половине XX в. не стали надевать белое платье с фатой (в сочетании с черной пиджачной парой жениха), в сельской местности даже в середине XX в. эту моду не перенимали.
Жениха и зятя называли dh"end"er («дэндэр»). К нему тоже не обращались по имени и не называли его имя посторонним.
Молодожены — отныне безымянные зять и невестка — участвовали в некоторых послесвадебных обрядах. Во вторник следующей за свадьбой недели зять посещал тестя и тещу, которые принимали его с почетом и угощали. Когда он возвращался домой, его главный помощник — «брат» — покидал его дом. Это означало, что свадебный ритуал закончен. В среду невестка приступала к повседневной домашней работе.{564} В некоторых местностях и новобрачная вместе с мужем посещала родных во вторник, тогда этот обычай выглядел как известное у многих народов мира «возвращение домой».{565}
У горожан-католиков послесвадебные обряды продолжались еще во вторник, среду и четверг: в дом молодоженов собирались женщины, новобрачная в парадных одеждах стояла неподвижно и принимала посетительниц.{566} Надо полагать, что это был акт признания ее нового общественного положения — включение ее в группу замужних женщин. Это тем более вероятно, что все мужчины покидали дом, как бы отстраняясь от происходящего ритуала. Новобрачный в это время сидел на базаре (место мужского времяпрепровождения) и угощал в кофейне всех, кто приходил его поздравлять: таким образом, и он совершал ритуал включения в группу женатых мужчин.
Две недели спустя после свадьбы новобрачная возвращалась в дом родителей. С ней отправлялся и муж. Его приглашали к обеду, и после этого он один уходил домой и лишь по прошествии заранее обусловленного срока приходил, чтобы забрать ее домой. Провожали ее и подруги. В дом отца надо было идти быстро и весело, а уходить медленно и грустно — так следовало показывать свое почтение к родной семье.
По возвращении от родителей молодая принималась за домашние дела. С этого момента она считалась равной среди женщин: выходила из дома в церковь, в гости, сама принимала гостей.