Брак

Джонсон Диана

– Не могу поверить, что они способны так поступить с ни в чем не повинным человеком! – услышал Тим собственный голос.

– К тому же невинные жертвы страдают сильнее, чем виновники. Для виновных заключение – своего рода компенсация за провинность, им дается шанс искупить вину, – с улыбкой согласилась Клара.

Но похоже, не только тюремным заключением объяснялись странности и раздражение Клары, которые почувствовал Тим. Она вдруг поняла, что за минувшую неделю Крей успел увлечься Делией. Он звонил не только в Калифорнию, но и Уоли, на студию «Манди Бразерс», с просьбой оплатить еще несколько недель пребывания Делии во Франции – якобы потому, что она способна сообщить ему немало интересных деталей, касающихся нового

фильма. Поскольку у Делии был только один выход – ждать паспорта – и поскольку она твердо вознамерилась дождаться своего друга, она приняла приглашение Крея.

– Ее тонкие косточки восхитительны. А это искривленное бедро! Вы не находите?.. – усмехнулся Крей.

Тим так и не понял, что Крей имел в виду. То, что он счел Делию сексуальной? Или, хуже того, его не покидало садистское желание сломать ее и без того поврежденные косточки? А может, его восхищение несовершенством было своего рода протестом против совершенства Клары? Или же в отсутствие Клары он просто не мог не сосредоточить внимание на другой покладистой женщине?

– Вы знали, что Делия – одна из приверженцев культа? – продолжал Крей. – Вернее, нескольких культов. Она объяснила мне, что в Орегоне это обычное явление. Этим орегонским сектам принадлежит антикварный магазин, где работают она и ее друг. Она знакома с теми, кто верит в миллениум, мормонами-многоженцами, суперпатриотами, людьми из секты «черного вертолета». Ее ничем не удивишь. Мне кажется, что ее ко мне подослали.

– Это же Дальний Запад, – подчеркнул Тим. – Всем известно, что именно там полным-полно всевозможных сект. Но еще больше – в Айдахо, Монтане. – Тим никак не мог представить себе здравомыслящую молодую представительницу среднего класса Делию в роли фанатичной последовательницы какого-нибудь культа. – А о каком культе идет речь?

– Она говорит, что не набожна, но соглашается со многими идеями своих знакомых. Расспросите ее сами.

Как только появилась Делия, Серж увел ее в столовую, к сандвичам, даже не оглянувшись на жену и Тима. Но поскольку при этом Тиму представился случай остаться с Кларой наедине, он ничего не имел против. Увлеченность Кларой – он не решался назвать это другим словом – придавала особую прелесть любому разговору, случайному прикосновению рук, любым ее признаниям, которые выглядели дружеской привилегией. Конечно, Тим знал, что Анна-Софи уже давно заметила отчужденность, гложущую его сердце, – Тим вдруг обнаружил, что стал пользоваться языком гипербол, единственным подходящим для выражения подобных чувств, к тому же его действительно грызло сомнение, – но он не мог успокоить Анну-Софи и объяснить ей: «Знаешь, это просто мимолетное увлечение», – не возбудив в ней подозрения.

Шли дни, а таинственный Габриель все не появлялся. Делия подолгу стояла у окон и вздрагивала от каждого телефонного звонка – как и Крей с Кларой, но совсем по другим причинам. Тим считал, что эти причины – дамоклов меч предстоящего судебного процесса, нависший над Кларой. Порой Крей развлекался, поддразнивая Делию.

– Это паштет из гусиной печенки, Делия. А знаете, как его готовят? В горло гусю вставляют воронку и засыпают туда зерно, сколько поместится, и такое принудительное кормление продолжают до тех пор, пока его печенка не раздуется – вот ее вы сейчас и едите!

– Фу! – как и следовало ожидать, кривилась Делия и добавляла: – Вы, конечно, считаете меня провинциалкой, но я знаю, что такое гусиная печенка. Наверное, все это вы рассказали затем, чтобы съесть и мою порцию.

Хотя у Тима была уйма дел – к примеру, расследование продажи резных панелей из замка, сортировка своих книг и журналистская работа, – он продолжал регулярно бывать у Креев, подолгу засиживался у них в кухне, где часто сидел и читал сам Крей, или в маленькой комнате для завтрака, примыкающей к

большой, – в помещении с желтыми стенами, украшенном силуэтами в узких черных рамках. Здесь были стопкой сложены газеты и иногда работало радио. А по кухне утром расплывалось приятное тепло от печки – протопить весь замок было нелегко. Высокие окна кухни выходили в сад, на бетонные вазоны и растительность, посеребренную инеем. В чаше бездействующего фонтана скопились бурые листья. Сеньора Альварес уже считала Тима чем-то вроде личного помощника или секретаря и приветствовала его со смесью равнодушия и фамильярности, с каким низшие слуги обращаются к слугам, занимающим более высокое положение. Поскольку Крей платил Тиму, тот и вправду в какой-то мере зависел от него. Тим часами торчал в замке потому, что другие занятия его не привлекали – к примеру, расставить книги в новых шкафах. Но от похитителя манускрипта до сих пор не было никаких вестей.

Чтобы что-то узнать о Габриеле, Тим связался с Сисом из Амстердама еще в те дни, когда Делия только переселилась к Креям. Он заметил, что дело Габриеля заинтересовало Сиса, но тот не сказал, имеет ли оно какое-либо отношение к «Апокалипсису Дриада». Подождав немного, Тим заговорил с Сисом о том, что, возможно, Габриель имеет какое-то отношение к исчезновению манускрипта, а в ответ Сис сообщил, что недавно похититель позвонил двум другим потенциальным покупателям и предложил продать им манускрипт. Кто это был – Габриель или кто-то еще? Подобно Крею, другие покупатели выразили готовность немедленно приобрести манускрипт, но после этого вор больше не предпринял ни одной попытки встретиться с ними.

Тим был не единственным гостем в доме Креев. В конце концов, он приезжал туда не просто так – он старался разгадать тайну исчезновения манускрипта. А Антуан де Персан дважды находил какие-то малоубедительные предлоги, чтобы навестить Креев. Вместе с Делией Тим следил за развитием событий: красивая женщина, видный мужчина, пылкие взгляды. Само собой, и Крей не мог не заметить, что эти двое поддались воздействию незримых чар.

Однажды утром, войдя в дом и вешая пальто в шкаф, Тим услышал голос Клары. Он прошел в кухню, где читал Крей, а сеньора Альварес варила кофе.

– А вы?.. Мы как раз собирались… – сбивчиво бормотала Клара.

– Нет, благодарю вас – merci, s’il vous pla^it, – отозвался Антуан де Персан, переминавшийся на пороге кухни.

Потом Клара, видно, решив, что принимать такого гостя на кухне неприлично, жестом пригласила его в соседнюю маленькую столовую. Антуан помедлил, но сеньора Альварес уже понесла туда поднос с чашками и остальные потянулись за ней – Тим, Крей, Делия. Подойдя к столу, Клара, как и подобает хозяйке замка, принялась разливать кофе. Персан присел на ближайший к ней стул.

Оторвавшись от своего занятия, Клара метнула быстрый взгляд на Крея.

– Познакомьтесь с моим мужем, – обратилась она к Персану. Тот встал, пожал руку Крею, затем Тиму и Делии.

– Ну, что еще задумал многоуважаемый мэр? – осведомился Крей.

Персан явно колебался.

– Я решил, что вы должны узнать об этом. Вы точно знаете площадь своего участка? Кажется, мэр намерен оспорить законность его приобретения или же отстаивать право свободного прохода по участку.

– Присаживайтесь, месье, – предложил Серж. – И объясните, в чем дело.

Сама Клара вдруг притихла, как оробевшая девушка, и сидела, не поднимая глаз от кофейника. Ей отчетливо вспоминался тот унизительный момент, когда она поступилась своими принципами, сделала непристойное предложение почти незнакомому мужчине и была отвергнута. Такое ей не могло даже присниться. Гордыня, гордыня… Впрочем, она не думала, что ей когда-нибудь придется сидеть в тюрьме. Ее сердце колотилось, руки дрожали, стоило ей взглянуть на месье де Персана.

– Вам известно о законе Вердейля? – продолжал Персан.