Брат мой, ящер
Шрифт:
Тамара открыла дверь своей однокомнатной квартирки, доставшейся ей от бабушки, но стала поперек коридора, не торопясь впустить родителей.
— Там Олег, — сказала она. Глаза ее были красны, словно она только что плакала. — Могли бы хоть позвонить сначала. Может, это…
— Ну и что, мы знакомы уже, наверное, с полгода, — сказал Яков Михайлович. — Раньше ты нас не стеснялась.
— Не говори глупостей, пап. Мне сейчас не до твоих шуточек. Понимаете, у него сейчас ломка… Вы знаете, что такое ломка?
— Угу, — кивнула Ирина Сергеевна. — Признаюсь, мы
— Видите ли, ломка — это не самое лучшее время для светских визитов. Это… одно слово — ломка. И я просто не знаю, что делать. Дозы у него нет, и если он не уколется… Что делать — ума не приложу. И денег у нас нет, и у вас клянчить на наркотик язык не повернется, и где эти наркотики покупают, черт их знает. И бросить Олега я не могу. Мне кажется, сейчас с ним что хочешь может случиться. Может богу душу отдать. В самом прямом смысле этого слова. Я чувствую, он на самом краю. — На глазах у нее набухла слезинка. — Когда он в нормальном состоянии, нежнее и лучше человека я не встречала…
— Давай войдем, — твердо сказала Ирина Сергеевна, отводя руки дочери.
— Олег ненавидит, когда его видят в таком состоянии… Может, лучше не надо? Мамочка, прошу тебя, я не знаю, на что Олег способен сейчас…
— Надо, — сказала Ирина Сергеевна, и они вошли в комнату.
Олег лежал на покрытой ковром тахте в тренировочном костюме, поджав колени к подбородку, как зародыш. Небритое лицо его было искажено страданием, а на лбу блестели крупные капли пота. Он показался Ирине Сергеевне почти стариком. Он с трудом сфокусировал глаза на вошедших и хрипло пробормотал:
— Простите…
Ирина Сергеевна внимательно смотрела на Олега.
— Что ты смотришь? Человек мучается, а ты рассматриваешь его, как бабочку на иголке… Как свои митохондрии… — Тамара отвернулась и, не удержавшись, начала всхлипывать.
— Нет, не как засушенную бабочку и уж подавно не как митохондрию, а как здорового парня, — строго сказала Ирина Сергеевна.
— Мам, не надо, как ты можешь… Нашла время… Это же… просто жестоко.
— Олег, — спросила Ирина Сергеевна, — как вы себя чувствуете?
— Я не знаю… — растерянно пробормотал он. Лицо его на глазах обмякало. Он начал медленно, словно не веря, что это возможно, садиться. Движения его были неловкие, словно тело принадлежало не ему. — Как будто…
— Что как будто?
— Как будто я уже ширнулся… — Он окончательно распрямился, сел и недоуменно покачал головой, помолчал, словно прислушиваясь к тому, что происходит в нем. — Как-то странно… Ничего не понимаю. Я ведь знаю, что весь день не кололся, крутило меня просто по-черному — и вдруг… словно никакой дозы мне и не нужно, и даже думать об этом противно. Это что, внушение такое мощное?
— Нет, Олег, это не внушение. Вы просто больше не наркозависимый.
— Спасибо, Ирина Сергеевна, но… Вы же знаете, что все эти обещания быстро и надежно избавить от наркозависимости — чистое фуфло.
— Это верно, но к вам, Олег, отношения не имеет.
— Не понимаю…
— А понимать и не надо. Вообще надо меньше понимать и больше верить. Конечно, звучит это из уст ученого странновато, но это так. Вы по-прежнему чувствуете себя лучше?
— Лучше? Это не я. Похоже, что мы даже не знакомы с этим типом в моей истыканной шкуре… Это какой-то другой парень. А может, и я, но два года назад, до того, как подсел… А я и не знал, что вы такой силой гипноза обладаете.
— Это не гипноз, Олег. Вы просто вылечились.
— Этого не бывает, тем более в одно мгновенье. При всем моем к вам уважении, Ирина Сергеевна, это… фантастика.
— Согласна. Будем считать это чудом, но это так. И не будем рассуждать, что именно произошло с вашими эндорфинами и прочими деталями мозга, которые под воздействием наркотиков полностью потеряли способность нормально функционировать. Важно лишь то, что вы просто здоровы. И сейчас, и завтра, и послезавтра…
— Но тогда это даже больше, чем чудо…
— Согласна, хотя в нормальной жизни чудес не бывает. Назовем это чудом. Вы абсолютно здоровы, и будете здоровы, то есть не будете испытывать ни малейшего желания вернуться к героину или чем вы там кололись. Но при одном условии.
— Что вы имеете в виду, Ирина Сергеевна?
— Ты о библейских заповедях слышал когда-нибудь?
— Ну, там, не убий, что там еще…
— Я тебе их повторю — ничего, что я как-то незаметно соскользнула на ты?
— Господи, за то, что вы сделали — не знаю уж как, — можете меня называть как угодно, хоть Жучкой, хоть Полканом. Лучше быть живой Жучкой, чем откинувшим копыта наркоманом Олегом.
Тамара вдруг засмеялась, словно выпускала напряжение. Слезы теперь градом катились по ее щекам, словно копившееся в ней напряжение разом вырвалось наружу.
— Итак, Олег, постарайся запомнить те заповеди, которые я тебе сейчас перечислю, и выполняй их. Конечно, сразу в одно мгновенье переделаться ты не сможешь, так же быстро и решительно как ты вылечился, но стараться ты обязан. Плюнешь хоть на одну из них — и снова окажешься на игле. Так, кажется, это у вас называется.
— Ирина Сергеевна, но я же даже некрещеный…
— Неважно. Соблюдение заповедей во сто крат важнее формального крещения. Итак, первая заповедь: «Да не будет у тебя другого бога, кроме меня».
— Кроме вас?
— Я не бог, Олег. Я просто мама твоей Тамары и только что помогла тебе вылечиться. Речь идет о заповеди, которую дал людям Бог. Смысл в том, что другого бога им не нужно.
— Что значит другого, если у меня вообще никакого нет?
— Только что Бог послал тебе исцеление от наркотиков. Ты его принял. Вот и считай, что у тебя уже есть Бог. И ты принял из его рук самый драгоценный для тебя подарок. И другого бога тебе не нужно. Это понятно?