Брат на брата. Окаянный XIII век

Карпенко Виктор Федорович

–Прости, великий князь, но вина в том не моя. А то, что речь поведу по воле князя владимирского, подтвердит словом своим и святой клятвой епископ Киевский. Дозволь слово, государь?

–Слушаю, – кивнул Владимир Рюрикович.

–Не как князь Белой Руси, но как родственник обращается к тебе Юрий Всеволодович. По-родственному просит в тайне сохранить разговор. А дело в том, что беда идет непрошено, горе и слезы людские несет она, разорение земли володимирской и всей Руси.

–Как я разумею, о татарах речь ведешь?

–О них, государь.

–Так чего же хочет Юрий Всеволодович?

–Помощи, государь. Помощи и союза.

Владимир

Рюрикович рассмеялся и, прокашлявшись, с возмущением заговорил:

–Не ему, а мне помощь нужна! Не у рубежей земли володимирской татарва стоит, а тучей грозовой над головами нашими висит! Хитрит князь Юрий. Но хитрость его ему же боком и выходит. Неспешно шел к Калке, да ноне спешит град свой защитить!

Киевский князь подскочил с кресла, в котором сидел, и нервно зашагал по горнице. Владимир Рюрикович понимал, что неспроста Юрий Всеволодович взывает к родственным чувствам, видимо, знает то, чего он еще не ведает. Но владимирский князь тоже знает не все: неведомо ему, что нет в Южной Руси меж князей согласия и зарятся на великий стол киевский Михаил черниговский и Изяслав Мстиславич смоленский, что половецкие ханы, по милости его нашедшие приют в земле киевской, затаились и ждут только случая, чтобы самим властвовать. Видимо, и Юрий Всеволодович силу порастерял, коли своему родному брату доверия нет.

Уняв волну негодования, киевский князь опустился в кресло.

–Слышал я, что голод опустошил землю, так ли это? – помолчав, спросил он.

–Да, государь. Победствовали, – кивнул Роман. – Доселе еще от лиха не оправились.

«Так вот почему сватов Юрий Всеволодович прислал… Ослаб владимирский князь, союза ищет. Поди, и Рязань голодовала. Сейчас бы пройтись с дружиной по Белой Руси», – мелькнула коварная мысль.

–Вот что, боярин, князю своему передай, что коли татарвя придет в землю володимирскую, то я приду с дружиной и князей меньших приведу, но и он, доведись мне сойтись в битве с темной силой, приведет свое войско. Союза нашего таить не след. Вместе со свадебным поездом направлю во Владимир посольство с грамотой.

Поняв, что разговор окончен, Роман встал, поклонился и решительно произнес:

–Скажу тебе, великий князь, то, чего не осмелился бы сказать Юрию Всеволодовичу: пройдет лето, наступит осень, земля одарит мужика житом, и с первыми морозами пойдут татары из Дикого поля на булгар.

–А почему не на Киев? – удивленно вскинул брови князь Владимир Рюрикович.

–Верь мне, великий князь: не набрали еще татары силы для похода на Русь. Хотя и кровью полита Калка, а держит хана Бату настороже.

–Гладко говоришь, боярин. Речь твоя и князю Юрию по душе бы пришлась. Но наперед загадывать да за татар решать – последнее дело. Поживем – увидим.

3Епископ Митрофан венчал молодых в Успенском соборе. Через окна купола на головы и плечи собравшихся падали столбы солнечного света. Разбиваясь о зеркало майоликовых плит пола, они рассыпались огненными брызгами, оседая искорками на драгоценных камнях украшений. Легкий дымок ладана казался осязаемым. Он плыл над головами, растекаясь и пропадая в затененных местах собора. Голос Митрофана дрожал – епископ еще не окреп после голодной зимы и длительного Великого поста.

На свадьбу племянника съехались все Всеволодовичи: Ярослав, Святослав, Иван, с женами, детьми, многочисленной челядью и охраной. Свадебный пир был многолюден, но столы, некогда ломившиеся от обилия кушаний, хмельного меда и вина, были

скромны, ибо великий князь отдал в голод все, что имел. Не так много приехало и гостей. Лишь Муром да Рязань, напуганные угрозой нашествия татар, прислали свои посольства, но князья уделов своих не оставили.

Пять дней шел пир своим чередом, когда Юрий Всеволодович, созвав братьев на совет, поделился с ними мыслями, терзающими его последние полгода.

–Немало уж прошло с тех пор, как батюшка наш, царствие ему небесное, – перекрестился князь на образа, – преставился. Перед смертью он наказал держаться нам вместе, быть подпорой друг другу, радеть о земле володимирской. Плохо ли, хорошо ли, вам о том судить, я все эти годы исполнял волю родителя. Сегодня же пришло время всем нам подумать о крепости рубежей, и не только нашей отчины, но и всей Руси. Ворог подступает зело страшен: и числом, и неимоверной жестокостью. Киевский князь Володимир Рюрикович, познавший уже силу татар на собственной шкуре, дал свое согласие на союз супротив хана Бату. Муромские князья нам помощники, царь Булгарии Алтынбек ищет дружбы, Рязань приведет свои полки по моему зову. Дело за вами, братья! Пойдете ли вы со мной, куда поведу?

–На татар собрался? – подал голос Ярослав. Он внимательно слушал старшего брата, кивая в такт словам головой.

–На татар. Но не в Диком поле, не в половецких землях, а в Булгарии.

–Э-э, куда тебя, братец, занесло! – усмехнулся переяславский князь. – Вроде бы татарвя землю булгарскую не воюет, чего нам понапрасну бить ноги, дорога-то до Булгарии не близкая?

–Лучше ворога на чужой земле бить, нежели свою разорять, – нравоучительно произнес Юрий.

–Не лукавь, брат. Думается мне, что время пришло платить за хлеб, привезенный булгарами зимой. Дело то твое: задолжал – расплачивайся. Но сам! Почто нам своей кровушкой долги твои оплачивать? – возвысил голос Ярослав.

Юрий видел, как братья насторожились. Он понимал, что призывать к совести, к долгу перед старшим князем, к родственным чувствам было бесполезно: враг был далеко, голод отступил, а дружины ослабил голод. И хотя угроза нашествия татар была реальной, верить в это не хотелось, как не хотелось и торопить время, приближая кровавую круговерть. И тогда он произнес:

–Долг свой перед булгарами я помню. Ни золотом, ни серебром, ни рухлядью – ничем его покрыть нельзя, ибо привезенный ими хлеб позволил земле володимирской выжить. Тебе, брат Ярослав, не понять этого. Но я тебя не виню. Всяк своим умом силен. Одно хочу сказать: вспомните сказ, что частенько перед смертью сказывал нам батюшка: всяк палец в растопырку, а сожмешь – кулак, кулаком же и бить сподручнее.

Иван, поднявшись со своего места, весомо изрек:

–За других не скажу, но во мне будь в надеже: позовешь – приду!

–Татар воевать я не против, но лишь тогда, когда хан Бату станет у порубежья земли володимирской, – добавил Святослав.

–А что ты скажешь? – обратился Юрий Всеволодович к Ярославу. Тот медленно оглядел каждого, осуждающе покачал головой и сквозь зубы процедил:

–Тебе не вновь молодших дурить, Липица тому пример! Но ноне я учен. Меня не жди, не приду! У меня другая забота: как от Ордена уберечься, а что до татар, то с булгарами рядись на битву супротив них. – Ярослав горделиво расправил плечи, потянулся, а затем, усмехнувшись в бороду, медленно произнес: – Прощай, брат, ноне путь мне в Новугород. Попировал бы еще, да Александр захворал…