Братство Астарты
Шрифт:
Шумно дыша, тучный патрикий подергал носом, принюхиваясь к тянувшимся в небо черным полосам дыма.
— Армия потрудилась на славу — гарью воняет даже здесь!
Лука Велий незаметно поморщился: как и всякого военного, его несколько раздражала лицемерная щепетильность сановника.
Иоанн же, не обращая внимания на слова логофета, обернулся к комиту:
— Почему эти люди сопротивляются? Ведь сардийская армия разбита. Царь Хозрой с жалкими остатками бежит на восток. Помощи ждать неоткуда. Надежды нет. Что это — глупость или героизм отчаяния?
Лука пожал плечами.
— Горцы, мой цезарь! Когда-то
Иоанн скривился:
— Значит, город ждет штурм, грабеж и резня.
В разговор вмешался Прокопий:
— Грабеж и резня ждали бы город в любом случае. После тяжелой битвы армии нужна заслуженная награда, и горожане это отлично понимают.
В ответ Велий только иронично усмехнулся:
— Боюсь, эту награду получить, будет ой как нелегко. Я прослужил здесь, на границе, много лет и знаю этих гребаных горцев. Все жители, включая женщин и детей, будут биться до последнего.
Патрикий поежился от пронизывающего ветра.
— Думаю, император не станет рисковать армией, посылая ее на штурм. Город возьмут в осаду, а голод и жажда сделают остальное.
Вопросительно-встревоженный взгляд Иоанна обратился к комиту.
— И сколько же тогда мы здесь проторчим? Неделю, месяц?..
Лука прищурившись, посмотрел на город:
— Я думаю, намного больше. Горожане наверняка подготовились, а вот подготовилась ли армия? Удача — дама капризная, а время — верный союзник и надежда осажденных. Посмотрите на долину. Она как каменный мешок: стоит лишь кому-нибудь занять этот перевал, и все мгновенно поменяется — императорская армия сама окажется в западне.
Прокопий, оглянувшись по сторонам, резко прервал комита:
— Велий, если ты хочешь, чтобы твоя мать вновь увидела своего сына живым, то тебе надо поменьше болтать. Хочу напомнить: ставить под сомнение правильность решения базилевса есть государственная измена.
На лице логофета по-прежнему висела ироничная улыбка, но маленькие глазки отдавали таким беспощадным холодом, что комит тут же заткнулся и отступил на шаг назад. После они постояли еще немного, но разговора уже не получалось, и Иоанн, развернувшись, попытался сгладить неловкость:
— Что же, не будем терять время. — приобняв своих спутников, он подтолкнул их обратно к карете. — Поедемте, господа, не стоит заставлять ждать моего багрянородного дядюшку.
Грохоча сплошными деревянными колесами, карета аккуратно спускалась в долину. Безжалостная тряска с упорством садиста продолжила выбивать жизнь из тела Прокопия. Страдая, он обложился горой подушек, подсунув их куда только можно, но ничего не помогало. Охая и проклиная весь мир на каждой ухабе, патрикий с завистью поглядывал на своего воспитанника. Иоанн сидел на голой доске сидения так, будто это было кресло в его гостиной.
— Господи! Ваше Высочество, как вам это удается? Неужели вы действительно не мучаетесь? Мне ужасно стыдно, но я не в состоянии больше выносить дорогу! Поклянитесь всеми святыми больше никогда не брать меня в путешествие — может, хоть это придаст мне силы.
Иоанн поднял на логофета тяжелый взгляд. В этот момент он думал совсем о другом, и его тревожные мысли были заняты приближающейся встречей с человеком, которого он ненавидел и боялся. Неконтролируемый страх исказил его породистое лицо:
— Зачем он вызвал меня?
— Кто?
Прокопий попытался сделать вид, что не понимает, но в голосе цезаря явственно зазвенели панические нотки:
— Зачем император вызывает меня?! — Он вновь заговорил, не дав Прокопию ответить: — Я был еще совсем ребенком, когда видел своего отца последний раз — он собирался на большую императорскую охоту. Отец уехал, а через пару дней курьер канцелярии известил мою мать, что ее муж трагически погиб. Похороны были скромными и быстрыми, меня даже не пустили к гробу проститься. Сегодня я уже не ребенок, и знаю — он погиб не случайно. Тот год, говорят, вообще был несчастливым для родственников Константина — многие умерли от болезни или погибли на охоте. Случайности, в которые никто не верит. Все знают: Константин завистлив и подозрителен до паранойи, ему всюду мерещатся заговоры и мятежи. Весь двор, вся столица не сомневались — моего отца убили по приказу базилевса, он был слишком популярен в народе. Может, и меня…
Прокопий страстно перебил цезаря:
— Вот именно — популярен! В том и была его — я имею в виду вашего отца — ошибка. Цена за популярность бывает очень высока! — Патрикий мягко, по-отечески взглянул на цезаря: — Мы с вашей матерью постарались этой ошибки избежать. Вы столько лет, Ваше высочество, провели в тени библиотек, вдали от армии и народа, что о вашем существовании знает лишь несколько человек из царской канцелярии. Ваш дядя уж точно про вас не помнит — у него сейчас и без вас забот хватает. Я уже говорил, и повторю еще раз! Скорее всего, наше приглашение — лишь издержки дворцового этикета. Ближайшие родственники обязаны присутствовать при триумфе императора, вот Варсаний и позаботился заблаговременно. Цезарь, вы же знаете, я самый осторожный человек на свете, и сейчас я не чувствую опасности. Вы можете не волноваться.
Иоанн выдохнул. Уверенность советника его немного успокоила.
— Спасибо, Прокопий! Извини! Иногда на меня накатывает, но сейчас уже лучше. — Он вдруг улыбнулся: — И знаешь, ты прав. Незачем мучиться и трястись на этих ужасных ухабах. Остановимся на ночлег прямо здесь — куда нам торопиться? Завтра с утра тронемся и к вечеру доберемся до лагеря.
Логофет расцвел и прямо растекся от облегчения:
— Ну слава богу! Я уже и не надеялся услышать эти слова. Думал, вы до ночи будете мучить старика.
И тут же не по-стариковски бодро извернулся и высунулся в окно:
— Эй, Лука! Ищите место для стоянки. Будем ночевать здесь.
Глава 12
Передовой десяток уже втянулся в небольшую, вытянутую долину и остановился в ожидании приказа. Плоская, как блюдце, равнина, покрытая ковром высокой травой, упиралась в стену противоположного, заросшего сосновым лесом склона.
Услышав радостный вопль Прокопия, Лука натянул поводья и прищурился, осматривая долину. «Что ж, — сказал он самому себе, — место не плохое», — и уже поднял было руку, чтобы скомандовать остановку, как вдруг его взгляд приковало какое-то движение у самой кромки леса. Через секунду он уже различил выезжающих в долину всадников.