Братство дороги

Лоуренс Марк

На приеме, устроенном лордом Гарзаном по случаю представления потенциальных женихов, Дара уделила больше внимания сказочнику, чем мелким князькам и лордам, которых отец пригласил добиваться ее руки. Наверняка отец прежде всего думал о большой политике, о возможных альянсах; Дара же стремилась удовлетворить свои более насущные желания; если уж ей и суждено стать жертвой брака по расчету, то почему бы сперва не поразвлечься?

Когда Грим закончил историю, она бросила ему свой платок в знак благосклонности и послала Клару устроить нынешнее свидание. Горничная вернулась столь же смущенная, как и сама Дара, и подтвердила,

что Грим готов стены штурмовать ради встречи с принцессой, если ей удастся отвлечь охранников, чтобы он смог добраться до нее, минуя их копья.

И вот он во плоти. Он в ее руках, и гораздо более настоящий, чем любые истории. Гораздо более интересный. Снаружи басовито и хрипло пророкотал гром. Она наклонилась еще ближе:

– Ты ведь пришел сюда не просто истории рассказывать?

– Нет, принцесса, не просто истории.
– Взяв ее за руку, Грим поднялся с табурета.
– В такую же ночь в садах этого самого замка брат Сим убийством проложил себе путь к высоким башням Арамиса.
– Он повел ее к окну, через которое меньше часа назад пробрался в ее покои.
– Сим пришел с окровавленными руками, оставив на своем пути с полдюжины трупов.

Рука Грима скользнула по ее плечу, и Дара вздрогнула от этого прикосновения, когда он подвел ее к окну, чтобы, стоя рядом, смотреть на идущий в темноте дождь. Другую руку он выставил под капли дождя, и Дара невольно проследила за ней взглядом.

– Это... что это там?..
– Еще не привыкшие к темноте глаза уловили что-то болтающееся на ветру среди ветвей... что-то темное... почти... как человек? Одинокий стражник?

– Я...
– В новой вспышке молнии среди колышущейся зелени Дара увидела черную фигуру, высокую и растрепанную, высунувшуюся из кустов между внутренним двором и садом. Раскат грома заглушил ее крик.
– О Боже! Это он!

– Что?
– Грим отступил назад, не сводя с нее глаз.
– Что ты увидела?

– Кто-то... там кто-то есть, - вцепилась она в его плечо. Сердце бешено колотилось.

Стук в дверь показался ей едва ли громче, чем грохот в ее груди.

– Ваше высочество?
– Ручка задергалась, но она заперла дверь еще до того, как Грим влез по веревке.

– Скажи ему, - прошептал Грим, - что ты кого-то видела.

– Я в порядке, - выкрикнула она.
– Я... я увидела во дворе человека, не стражника и не из прислуги. И испугалась.
– Она села в подставленное Гримом кресло, дрожащие колени подкашивались.

– Я прикажу обыскать двор, принцесса, - отозвался из-за двери стражник, капитан Эксус.
– И оставлю Говарда охранять ваши покои. Пожалуйста, задвиньте засовы.

– Я сделаю, - прошептал Грим, быстро задвигая в скобы два тяжелых засова. За дверью послышался топот сапог по лестнице, когда ее стража ринулась вниз на поиски. Теперь Дара почувствовала себя в безопасности. Эта дверь сможет удержать целую армию, да и мимо Говарда тоже просто так не пройдешь.

– Ну, вот и вся история.
– Вернувшись к креслу, Грим ловкими движениями помассировал ей плечи.

– Но ты еще не открыл мне ни лжи, ни секрета, - заметила Дара, вытянув шею, чтобы взглянуть на него, стоявшего позади кресла.

Грим покачал головой, губы тронула грустная улыбка. Когда он пропустил шнур под ее подбородком, она на мгновение решила, что это ожерелье, подарок.

– Я и есть ложь.
– И мгновение спустя шнур на шее затянулся, задушив не успевший сорваться с уст вопрос. Ее руки потянулись к шее, и все помыслы сузились до одной цели, одного желания - сделать еще хотя бы один вдох. И в этот момент ее безмолвной предсмертной агонии Сим прошептал свой секрет.

Съежившись за креслом, чтобы уберечься от царапающих рук, Сим продолжал натягивать шнур от занавесок, пока Дара не прекратила сопротивляться. И еще некоторое время, напрягая руки, подержал туго натянутую веревку. Он знал, сколько нужно времени, чтобы убить человека таким способом. Гаррота быстрее, но можно забрызгаться кровью, а убраться отсюда безопаснее в чистой одежде. В любом случае проволока не годится для такого царственного горла. Шелк как-то... более подходит... для знати.

Наконец Сим выпустил шнур, и труп принцессы завалился ничком, скрыв фиолетовое лицо, налитые кровью глаза и вывалившийся язык. Достав из сумки платье и чулки как у королевских служанок, он неспешно переоделся, затем снял с запястья подарок Дары и прикрыл рану на ладони манжетом своей новой униформы. Длинный белокурый парик, немного нанесенных с помощью зеркальца румян для достижения нужного эффекта - и Сима уже не отличить от служанки. С маскировкой у него никогда не возникало трудностей. Спасибо детству - если ты перестал быть собой, тебе уже не составляет труда стать кем угодно. Когда ты торгуешь страстью, то и понять любовь, и остаться к ней равнодушным становится легче. В четырнадцать лет братья уже распознали в нем убийцу. Удивительно, что люди менее привычные к убийствам не видят этого, пока не становится слишком поздно.

Сим привел себя в порядок и двинулся к двери. Тряпичную куклу подняло над кустами приспособление, в котором вода из одного пузыря перетекала в другой, создавая противовес. Найти ее будет несложно, так что стража вернется довольно скоро.

Капля масла позволила отодвинуть тяжелые засовы, не потревожив охранника снаружи. И еще пара капель на петли. В руку Сима скользнул четырехдюймовый шип. Плавным движением распахнув дверь, убийца вогнал острие в шею Говарда, тот повалился на пол, звякнув бесполезной броней.

Затащив Говарда в комнату, Сим забрал из покоев Дары обеденный поднос и закрыл за собой дверь. И поскольку стража на башне отвлеклась на поднятую Дарой тревогу, а его одежда позволяла беспрепятственно передвигаться коридорами цитадели, Сим убрался из замка.

Он исполнил свое предназначение, осуществился воплощенный в монете замысел брата Йорга. Брата Йорга, которого он и любил, и в то же время ненавидел. Брата Йорга, который подчинял себе все, на что обращал свой взор, будто каждое его слово источало необходимость повиноваться ему. И, сделав дело, Сим в очередной раз был свободен в выборе пути. Так же свободен, как и все свои восемнадцать лет.

Полчаса спустя на темном и размытом дождем тракте, сидя верхом на добром коне, Сим принял решение, опять направляя поводья к римской дороге, ведущей на юго-восток к дороге на Аппан, к братьям, к очередной монете, очередному заданию, к ясной цели в мире, который так нуждается в жесткой руке.

Позади него, хлопая на ветру и расползаясь в мокрой жиже, остался лежать его свиток с непонятными, размытыми дождем символами, словами и смыслом, которые исчезали вместе с впитывающейся в землю водой.