Братья Дуровы
Шрифт:
Дуров признавался потом, что он испытал страх, когда встретился с налитыми кровью глазами разъяренного быка. Животное злили всеми средствами, бросали в него зажженные ракеты, кололи раскаленными стрелами, пустили на него лошадь, которая тут же свалилась с распоротым брюхом.
Дуров еле увертывался от атак своего противника. Выручали лишь опытные пикадоры, ловко отвлекавшие внимание быка от того, кто сам мог легко стать его жертвой. И клоун-тореро едва собрал силы, чтобы нанести установленный строгой традицией удар.
— Трах! — Осечка…
Промах чуть было не обошелся слишком дорого. Но снова выручили пикадоры —
— В вашу честь убиваю быка! — И решительно бросился в бой.
На этот раз удар попал в цель. Триумф был полным.
На следующий день газеты соревновались в похвалах клоуну, так блистательно победившему быка на Ла Плаца де торос. Это было событие более значительное и яркое, чем сомнительное сияние звезды эмира Бухарского. Слава далась, правда, не легко, с риском для жизни. Зато плоды ее были обильны. Популярность русского клоуна после дебюта в роли тореро возросла во сто крат.
Успех рождает успех. Надо только умело им пользоваться. Анатолий Дуров вполне постиг и это искусство. Любая случайность давала ему повод вплести лишний лавр в свой венок.
На пути Дурова из Мадрида в Париж произошел инцидент, о котором опять раструбили газеты. На одной станции по недосмотру служителя раскрылась клетка, в которой находилось три сотни крыс. Не трудно представить, что творилось в помещениях станции, особенно в буфете, когда там появилась хвостатая стая. Крысы взбирались на столы, хозяйничали на буфетных полках и, ощутив свою безнаказанность, затеяли игрища на глазах перепуганных пассажиров. Началась паника… Но вот появился Дуров и заиграл на дудочке призывную мелодию. Зверушки послушно собрались вокруг хозяина, который стал хватать их за хвост и водворять обратно в клетку.
Железнодорожное начальство хотело было наложить штраф за причиненное беспокойство, но пассажиры уже смеялись над происшедшим и вступились за дрессировщика. Инцидент окончился благополучно и только послужил тому, что имя «волшебника с дудочкой» липший раз замелькало в печати.
Заграничные гастроли Анатолия Дурова затянулись. Выгодные ангажементы позволили ему купить дом в Париже, где он надолго обосновался с семьей.
Отлично дрессированные животные и птицы занимали все большее место в работе Владимира Дурова. В цирковых программах появился номер — «Дуровская железная дорога».
Номер получил мировое признание. Появились даже плагиаторы — верный симптом успеха.
«Дуровская железная дорога» начиналась за кулисами, проходила по всему манежу. По рельсам катился маленький паровоз, тянувший состав вагонов. Из паровозной будки выглядывала обезьяна-машинист, другая обезьяна — стрелочник — переводила стрелки. Поезд встречал начальник станции — бульдог. Толпа пассажиров, согласно своему «общественному» положению, занимала места в разных вагонах. Породистые собаки усаживались в вагон первого класса. Поросята и петухи — во второй класс, а морские свинки — в третий. Длинноногий журавль, у которого не было денег на билет, одиноко шагал по шпалам пешком…
Сцена комичная, но и не безобидная: Владимир Дуров наполнил ее острым сатирическим содержанием.
Из-за кулис доносился
Перед отходом поезда Дуров знакомил зрителей с пассажирами. Утки, например, получили такую рекомендацию:
— Всем известные путешественницы — газетные утки.
Затем разговор заходил о багаже. Горшок земли сопровождался репликой, намекавшей на крохотные крестьянские наделы:
— Это — крестьянам!
Веревки:
— Это рабочим — веревочные нервы…
Гнилая шпала:
— Инженерам!
Громадная дубина:
— Политический градусник…
Характеристику, связанную со злобой дня, получили и другие багажные вещи. Так рваные штаны в заплатках, с вывороченными карманами, символизировали министерство финансов. Почему-то именно эта шутка вызвала негодование Виленского губернатора. Клоуна потребовали в канцелярию.
— Как вы смеете показывать на арене цирка рваные штаны, называя их министерством финансов? — гневался губернатор. — Чтобы этих штанов больше не было! А если вы еще это себе позволите, то будете высланы из города!
Дуров сделал покорное лицо и ответил:
— Слушаюсь! В следующий раз с вашего разрешения я буду играть без штанов…
Губернатор оказался человеком с юмором: сдерживая смех, он повернулся и ушел из кабинета.
Уж такова натура клоуна — не может не пошутить, едва к тому представился малейший повод. Наверно, поэтому Владимир Дуров, все более увлекаясь дрессировкой животных, оставался верен острому слову. Притом, как впрочем и его брат Анатолий, Владимир Дуров использовал игру слов и каламбуры. Иногда явно преступая пределы дозволенного цензурой, оба сознательно шли на риск. Особенно это относилось к политической сатире.
Вряд ли Владимир Дуров не сознавал, чем могла обернуться его политическая реприза, произнесенная в Михайловском манеже в Петербурге. Ведь он иносказательно обозвал дураком самого царя. Всякий знал, что полагается за оскорбление «особы» его императорского величества да еще в форме, еле прикрытой фиговым листком.
Конечно, Дуров сознавал это, когда после разнообразной программы с участием животных, показа комических фокусов рискнул на такой номер:
— Я обладаю феноменальной силой пальцев, — обратился он к публике. — Я могу гнуть подковы и ломать рубли.
Он вынул серебряный рубль и предложил удостовериться, что это не оловянный, а настоящий, серебряный.
Желающие все проверять, убеждаться во всем лично, всегда находятся среди зрителей. Нашелся такой охотник и на сей раз, он взял протянутый рубль и, пыхтя, краснея, стал его ломать. Старания его были напрасны.
Выдержав паузу, Дуров заметил:
— Не задерживайте публику, полно вам дурака ломать…
Гром аплодисментов покрыл эту фразу.
Когда клоун пришел разгримировываться в свою уборную, там его уже ждал жандармский полковник.