Братья: Кирилл и Мефодий
Шрифт:
Путь к хазарскому кагану был долог и труден.
Константин ехал не один и не сам по себе. Он был послом византийского императора. Поэтому вез он кагану богатые подарки. А чтобы подарки не отняли бродячие шайки, сопровождало Константина хорошо вооруженное войско.
Каган принял Константина милостиво. Драгоценные подарки из Византии ему понравились. Войско он поселил в специальных домах, приказал хорошо кормить воинов, а заодно и присматривать за ними.
Диспут начался во время пира.
Каган поднял кубок и провозгласил
Константин тоже поднял кубок и в ответ сказал о том, как в Византии понимают своего бога.
Диспут продолжался три дня.
Даже арабские историки писали потом о диспуте.
Каган прислушивался к спорам, поворачиваясь в сторону говорившего, и щелкал пальцами от удовольствия.
На третий день всем стало ясно, что победил Константин.
Но каган был хитер.
С одной стороны с ним соседствовали мусульмане, с другой — христианская Византия. На северных границах стали беспокоить дружины славян и варягов, с запада подступали венгры.
— Я остался доволен твоей верой, — сказал каган Константину после окончания диспута. — Я повелю так: пускай те, кто исповедует вашу веру, продолжают исповедовать ее. Притеснения им от меня не будет… И твоей верой я тоже остался доволен. — Каган повернулся к мусульманскому проповеднику. — Пусть твои люди исповедуют ее дальше, им тоже не будет притеснения. Пусть каждый верит в своего бога и не мешает молиться соседу, — закончил каган речь. Потом он снова повернулся к Константину.
— За мудрость твоих речей, за огненность твоих слов я хочу наградить тебя особо. У меня уже приготовлены подарки для императора Михаила, а сейчас внесут подарки тебе.
Он хлопнул в ладоши, и слуги, низко кланяясь, внесли золотой поднос с драгоценностями.
Константин вежливо поклонился, но не прикоснулся к подносу.
— Я знаю, что в твоей столице содержатся невольниками двести моих сограждан. Разные народы взяли их в плен в войнах и продали твоим людям в рабство. Прикажи освободить их — и это будет самая большая награда.
Каган махнул слугам рукой, они унесли поднос назад.
К вечеру все рабы-византийцы были уже свободны. Их поселили вместе с воинами Константина.
Дорога домой снова шла через степи к Херсонесу, где ждали корабли императора. Часть останков Климента Константин взял из Херсонеса с собой.
Столица была все та же — прекрасная, шумная и пьяная. Может быть, еще шумней и пьяней она стала за те полтора года, которые Константин ходил по чужим землям.
Столица праздновала новое возвышение Варды. Теперь он был уже кесарем-соправителем.
Михаил и Варда торжественно приняли Константина.
Варда предлагал всевозможные почетные должности, но Константин
Его тоже уговаривали остаться в столице. Фотий предлагал сан архиепископа. Но и Мефодий по-прежнему хотел жить в уединении.
Тогда Фотий сделал его настоятелем маленького монастыря на берегу моря, под горою Олимп.
В честь удачного посольства Михаил устроил пиршество. От этого пира Константин отказаться не мог.
После торжественного приема дворцовый служитель провозгласил имена приглашенных. Первым в списке был Константин.
По большим праздникам раз пять в году цари давали обеды в палате Девятнадцати лож. Царь обедал за особым столом на возвышении, отдельно ото всех, а за девятнадцатью столами возлежали человек двести из видных чиновников и знати.
В обычные дни цари с немногими приближенными обедали в задней части золотой палаты, в небольшом помещении под сводом.
В этот день Михаил приказал накрыть столы в середине золотой палаты под куполом.
С высоты через шестнадцать полукруглых окон, пробитых в куполе, падал яркий свет.
Столы были серебряные. Из разноцветных камней выложили художники на них всевозможные рисунки. В драгоценной посуде, золотой и серебряной, были закуски, фрукты.
Справа от Михаила расположился кесарь Варда. Между кесарем и эпархом было место Константина. Сразу вслед за эпархом Константин, к своему удивлению, увидел македонца Василия. Вдалеке, за особым столом, накрытым беднее, теснились мимы и музыканты, Им полагалось развлекать пирующих.
Константин взглянул на огромную чашу с вином и испугался — столько вина ему еще выпивать не приходилось.
Перед другими гостями стояли чаши не меньше.
— Что так на меня смотришь, Константин Философ, или не узнаешь? — спросил его Василий. — Не одному тебе от царя честь, и мне тоже — я со вчерашнего дня стал управителем всех дворцовых конюшен, и о личной страже царя тоже забочусь я.
Он увидел, что Михаил поднимает чашу, и заторопился поднять свою.
Первая чаша была выпита за Константина, за то, что по воле бога он так хорошо провел посольство.
Следующую чашу пили за самого василевса.
Перед гостями играли музыканты, мимы представляли потешные сцены.
Михаил принялся хвастливо рассказывать эпарху, как на охоте он подстрелил оленя. Василий Македонец ловил каждое слово царя и поддакивал.
— Рога у оленя вот такие, — показывал он, — никогда не видел более могучего зверя!
— Это разве большой, — говорил Михаил, — вот я в прошлом году подстрелил!
И не было им дела до удачного в дальние земли посольства, до двухсот спасенных из рабства греков.