Браво, Аракс!
Шрифт:
Следом за дрессировщицей во двор выскочили Константин Бирюков с сыном Борисом, Павел Игнатов и полётчик Рябинин. Все они были вооружены палками и вилами. Игнатов и Константин Бирюков поспешили к дрессировщице и её помощнику, а отважный юноша и Рябинин — к молодому униформисту, загнали Дика в домик к Радамесу, откатили домик и пересадили львов в их стационарную клетку.
Бугримова с друзьями, в свою очередь, шаг за шагом отогнали на конюшню Аракса, в бешенстве бросавшегося на них.
Увидев окровавленного льва, две служительницы со страху забрались одна на клетку, другая на вагончик. Аракс забежал в пустое стойло. Забежал
В соседних стойлах бесновались лошади. Их охраняли дубинами, палками, вилами, не давая Араксу возможности двинуться.
Как только к стойлу подкатили передвижной домик, Аракс со злобным рычанием прыгнул в него…
Обессиленные люди вышли во двор. И лишь тогда из всех углов, с крыши, из запасного вольера, даже из ларя с овсом, к ним бросились свидетели страшного происшествия.
На другой же день по Сочи и соседним курортам поползли слухи о том, что дрессировщицу растерзали львы. Нашлись даже «очевидцы», присутствовавшие и на представлении, и на похоронах артистки, и при публичном расстреле львов на берегу моря, неподалёку от горы Медведь. Слухи о смерти Бугримовой быстро разлетались по многим городам, докатились и до Москвы.
Артистка снова и снова пыталась помириться со львами, найти к ним подход. Аракс не подпускал дрессировщицу близко, не давал приласкать себя, отворачивался от мяса и старался исподтишка укусить.
– Дальше с вашими питомцами выступать нельзя, — сказал ветеринар, — вот заключение ветеринарного управления.
– Получена телеграмма из главка, — сообщил директор цирка. — Там знают о происшедшем. Приказано распределить львов по зверинцам.
На все телеграммы и телефонные звонки в Москву ответ был один:
«Аттракцион расформировать, львов раздать по зверинцам, приступить к набору и обучению новых хищников».
Бугримова вылетела в Москву. И горестно сообщила по возвращении:
– С огромным трудом отстояла только Цезаря. Получила разрешение на приобретение десяти львят… Это неплохо, конечно, но решение всё равно неправильное. Надо искать причину: просто так ничего не бывает.
И Ирина Николаевна снова послала в главк отчаянную телеграмму. Ничего не помогло. Аракса определили в ялтинский зверинец. Ранним утром к сочинскому цирку подъехал грузовик. Клетку с Араксом погрузили в кузов. Бугримова села в кабину рядом с шофёром.
– Трогай!
Через двое суток клетку выгрузили в зверинце. Бугримова помогла перегнать Аракса в вольер…
– Пора домой, Ирина Николаевна. Дорога дальняя, — сказал шофёр.
– Подожди.
Она плакала, стоя у вольера.
– Прости меня, Аракс!
Аракс злобно рычал, в ярости метался по клетке…
Мне показалось, что над Вышним Волочком разверзлось небо. Оно буквально раскололось именно над моей головой. Загремел гром, блеснула молния, и хлынул сильнейший ливень. Как ни интересно было наблюдать посетителям зверинца за Ириной Николаевной и львом, но они тут же бросились кто куда. Только я да Оксана остались у клетки, глядя, как Аракс ластится к своей бывшей хозяйке, слушая, как она разговаривает с ним, будто с человеком.
– А какой ты артист был, курносый нос… Как меня Цезарь к тебе ревновал… Помнишь Цезаря-то? Конечно, помнишь.
Она заговорила быстро-быстро. Аракс, казалось, всё понимал, слушал внимательно, изредка недовольно фыркая, стряхивая с морды дождевые капли.
Она рассказывала, как красавец Цезарь начал стареть…
– Как незаметно подкрадывается старость к нам, людям, так не щадит она и вас — зверей… Ведь ваша жизнь ещё короче нашей…
И вправду незаметно и быстро прошла в постоянной работе жизнь Цезаря. Начав свою «трудовую деятельность» ещё крошечным львёнком, Цезарь прилежно и безотказно работал почти до самой смерти.
Угасание шло постепенно. Дрессировщица заметила, что лев стареет. Движения его становились неувереннее и замедленнее, в прекрасной чёрной гриве появилась седина, янтарные глаза уже не сияли так ярко, как прежде, иногда слезились. Он терял аппетит, больше лежал, во сне иногда тихонько постанывал.
Она видела это, всей душой жалела его и с острой болью в сердце думала, как будет жить дальше без своего премьера и любимца. Ведь двадцать три года они проработали вместе. Шутка ли? Двадцать три!
Несмотря на старость и недомогания, Цезарь продолжал выступать. Лев ездил на гастроли в Иран, в Польшу, в Чехословакию, в Болгарию…
Однажды, перед поездкой в Германию, он вдруг захромал.
Бугримова думала, что её любимец простудился, что это временно, что это пройдёт. Она давала зверю лекарства, делала облучения и прогревания. Ничего не помогало. Дрессировщица обратилась к специалисту.
– Это старческий ревматизм, — определил профессор, — он плохо поддаётся исцелению. И надо честно сказать, что здоровье вашего льва уже очень, очень подорвано. Удивляться здесь нечему. До какого возраста живут львы, вы знаете?
– Брем пишет, что до шестидесяти лет, но, по-моему, он ошибается.
– И я того же мнения. Ошибается Брем. Максимум до двадцати семи — тридцати! Но ведь это редчайшие случаи! А тут ещё в неволе… Значит, можем прикинуть, перевести, так сказать, на человеческий век… Это выходит… Выходит, если учесть неволю, вашему красавцу сейчас лет эдак под девяносто, а то и больше! Вы понимаете? Это же колоссально! А болезней сколько к нему прицепилось! Считайте сами… Суставной ревматизм — раз! Не в порядке печень — два! Отложение солей — три! Давление сильно повышено, следовательно, гипертоническая болезнь — четыре! Общий атеросклероз… Продолжать счёт? Я думаю, достаточно. Как говорится, полный джентльменский набор!.. А перечислять можно до бесконечности. — Профессор долго молчал, потом сказал, вздохнув: — Всё, всё как у нашего брата — человека. Хворобы эти — неизбежные спутники старости! Вот именно… Словом, я бы не советовал вам дальше выступать с Цезарем. Не мучайте, пожалейте его, ведь он еле жив… В чём только душа держится… Ему нужен покой, полный покой… Я-то лично… вообще бы усыпил его, будь на вашем месте… Сделал бы укол, и всё…
– Что вы! Что вы, ни в коем случае! — ужаснулась Бугримова, втиснулась глубже в широкое и холодное кожаное кресло.
– Ну нет так нет! А на пенсию ему пора, никуда не денешься! Пусть поживёт на заслуженном отдыхе. Мне кажется, старикан его честно заработал… Усыплять, пожалуй, жестоко… Согласен… Конечно, тут вы правы…
И вот после этого печального разговора дрессировщица решила в тот же вечер впервые выйти на манеж без Цезаря…
Старый лев стал волноваться ещё в антракте, сразу же после второго звонка, когда всех львов перегнали в домики на колёсах и откатили к рабочему занавесу, а к нему даже не подошли.