Шрифт:
АЛЕКСАНДР АРОНОВ. БРАВО, АРАКС!
Что может быть увлекательнее профессии артиста цирка! Воля, мужество, бесстрашие, риск, а порою даже и игра со смертью. Прочитав эту книгу, ты убедишься в этом.
Жизнь Ирины Бугримовой, первой советской укротительницы хищников, первой артистки цирка, удостоенной самого высокого званиям — народного артиста СССР, пройдёт перед твоими глазами. А если ты любишь животных, то, прочитав эту книгу, узнаешь много нового и интересного о царе зверей — льве.
Написал эту книгу писатель,
Мы торопились из Москвы в Ленинград. И проклинали себя за то, что выехали на «Москвиче» моего друга, эквилибриста Вардо Беньяминова. Ирина Николаевна ещё сказала:
– Зря я послушалась тебя, Вардо! Поехали бы «Стрелой», давно были бы на месте. А теперь рискуем опоздать на представление.
– Правильно! — тут же поддакнула Наденька Беньяминова. — И я говорила — надо ехать поездом!
– Надя, помолчи! — сказал Вардо. Наденька фыркнула, и тут же, словно в ответ, что-то фыркнуло и громко зачихало в моторе. Машина дёрнулась и остановилась.
– Опять двадцать пять! — выругался Вардо.
И в самом деле! В Солнечногорске мы меняли колесо. В Клину вышел из строя трамблёр, с отвёрткой в руках бедняга Вардо битый час копался в моторе. В Калинине у горсада отказал бензонасос. На его починку ушло полчаса. И вот сейчас, на центральной улице Вышнего Волочка, нам пришлось вчетвером откатывать машину к тротуару.
– Поломка пустяковая! — бодро сказал Вар До, ложась под машину. — Гаечку подтянем и поедем!
Он загремел гаечными ключами.
– Сколько мы имеем свободного времени? — спросила Ирина Николаевна, закурив сигарету.
– Я всё в момент починю, не волнуйтесь, Ирина Николаевна! — закричал из-под машины Вардо. — Погуляйте немного по городу, полюбуйтесь каналами. Вышний Волочек — вторая Венеция.
– Вот именно. Только гондол не хватает, — добавила Наденька. — Всё по твоей милости, автомобилист! Туч видишь сколько? Будет дождь. Что прикажешь делать?
– Ничего страшного, — сказала Ирина Николаевна. — Будем культурно развлекаться. Посетим передвижной зверинец. Глядите!
На тумбе красовалась афиша с фотографиями зверей. Внизу чернилами было приписано прыгающими детскими каракулями: «ЗВИРИНИЦ У БОЗАРАШ!»
Наденька осталась с Вардо, мы с Ириной Николаевной отправились вдвоём.
Точно такая же афиша с каракулями оказалась и на зверинце. Снаружи он был неказист. Щиты посмывало дождями. На стареньких, разнокалиберных вагончиках облупилась краска. Развалюха забор — весь в фанерных заплатах. Около него — груда заржавленных секций большой круглой клетки. У входа — старый трактор-тягач без заднего колеса.
– Не лучше будет и внутри, — сказала Ирина Николаевна. — Сразу видно — дом без хозяина.
Наши билеты надорвала женщина в тёмном сатиновом халате. Рядом у входа крутилась веснушчатая девочка лет девяти, с косицами соломенного цвета, в тесноватом, пёстром сарафане. Сарафан выцвел, девочка выросла из него; на её длинных загорелых ногах, искусанных комарами, были надеты новенькие кеды.
– Подходить к зверям, кормить и дразнить их не позволяется! — строго сказала девочка.
– А ты кто здесь такая? Самая главная? — улыбнулась Ирина Николаевна.
– Самая главная! — бойко ответила девочка.
– Самая главная, а порядка не наведёшь!
– А у нас тут полный порядок! — даже обиделась девочка. — Только хвалят в книге жалоб! И никаких предложений!
– И ещё учти, самая главная, — вмешался я, — слово «зверинец», пишется через букву «е», от слова «зверь», а «базар» — через «а».
– А как это вы узнали, что это я афиши писала? — Девочка даже раскрыла рот от удивления. — Вы кто? Телетайп?
– Не телетайп, а телепат!
– Ой, правда? — обрадовалась девочка. — И ещё гипнотизёр, да?
– Нет. Только телепат.
– И не йог?
– Нет.
– А почему с бородой?
– Мне так нравится.
– И не жарко летом?
– Наоборот. Прохладно. Как в лесу — всё время тень.
– А зимой тепло, да?
– Догадалась.
– Оксанка, отстань от людей, не мешай, — сказала женщина в тёмном халате.
– А я и не мешаю, мама! А кем вы работаете?
– Режиссёром в цирке.
– Ну да! Вот это здорово!
Оксана неотступно провожала нас от клетки к клетке по маленькому, очень запущенному зверинцу, болтая без устали.
– А вы артистом были?
– И артистом был.
– В цирке боролись?
– Нет, в театре играл.
– Кого?
– В основном злодеев. Иногда комиков, В герои не вышел.
– А в каком театре?
– Станиславского.
– Я Станислав знаю. Там в прошлом году стоял наш зверинец. Пыльный город.
– Нет, это в Москве. Театр имени Станиславского. Драматический. На улице Горького.
– Тогда не знаю. В Москве ни разу не была. Там свой зоопарк есть. Побольше нашего. Стойте! Глядите! Вот это наш террариум. Видите? В нём гадюка обыкновенная. Зовут её Катя. Катенька. Катерина Васильевна. Как наша кассирша. Она очень ядовитая. Страсть как ядовитая! А похожа на ужа. Замаскировалась, Уж-то безобидный! Вот ведь гадина! Из-за таких вот гадюк люди зазря бедных ужей убивают. У них жёлтенькие пятнышки на голове, а у Катерины Васильевны их нет. Видите? Так что не перепутайте, если в лесу встретите!
– Откуда ты всё знаешь, а, Оксана? — спросила девочку Ирина Николаевна.
– Так у меня же отец — служитель цо уходу за животными. А мама на контроле стоит. Мы всю жизнь со зверинцами ездим. Каждый месяц, а то и неделя—новая школа. Потому и отстаю по-русскому. А сейчас я покажу вам царя зверей— льва. Африканского. Зовут Петькой. Он очень страшный, но ленивый. Как все цари. Лежит и лежит. Не любит двигаться.
По пыльной дорожке Оксана повела нас мимо пустых клеток.
– А кто такой этот ваш Станиславский?