Браво, Аракс!
Шрифт:
А для Буслаева артисты изобрели замечательный трюк: исполнитель мчится на мотоцикле, на багажнике которого сидит пассажир-лев. Положив голову на плечо гонщика, лев мчится по треку несколько кругов. В финале аттракциона через клетку со львами, над их головами, перелетают сани.
Артисты посвятили в свои планы кое-кого из цирковых друзей — опытных мастеров манежа.
– Неужели такое возможно? — качали они головами.
– Думаем, что возможно…
– А как вы приучите львов к мотоциклу? Ведь они не любят и боятся выстрелов.
– Этого сами ещё пока не знаем…
– А представляете, сколько вам придётся затратить труда, чтобы заставить льва сидеть на багажнике, участвовать в подобном «рейсе»?
– А вот это представляем!
– Ну, если добьётесь своего, будет действительно невиданное в истории мирового цирка достижение. Такого ещё не было!
– Надеемся.
– А сценарий приняли?
– Обсуждают. Ждём ответа. Вскоре пришла телеграмма:
«Сценарий одобрен. В кузбасском зверинце получите трёх львят. Деньги за них выплачены».
– Ну как думаешь, Паша, сумеем выходить малышей?
– Не сомневайся, Арина Миколавна! Разве мы с Ню-рой за Ландышем да за Голосом плохо ходим?
– Так то лошади…
– И поросей в деревне вскармливали-выхаживали, и корову, слава богу, дома имели… А уж про курей да про гусей и говорить нечего!
– Так ведь это львы!
– А чего их бояться-то! Подумаешь, львы! Ишь невидаль какая! Твари как твари. Знала бы ты, Миколавна, какой нам с Нюрой раз козёл попался! Митькой звали. Вот уж истинно что страсть! Бодучий!.. А ты — львы!
Труппа переехала в Кузбасс. Четырёхмесячных львят перевезли в цирк.
– Как вы назовёте малышей? — спросили друзья Бугримову.
Ей сразу вспомнилось детство, маленькая книжечка в мягкой скромной серой обложке, альбом с рисунками и надписью, разговор с отцом.
– Я назову их Каем, Юлием и Цезарем, — не задумываясь ответила она.
Так знаменитое тройное имя она разделила между тремя братьями: львёнка средней величины и умеренно-желтоватой окраски назвали Каем, самого светлого — Юлием, а самого крупного, с темноватой шерстью — Цезарем.
Львята были ещё малы и глупы. Время стояло уже прохладное, они зябли, часто болели. Дрессировщица заботливо ухаживала за ними: кормила молоком и яйцами, мясом и рыбьим жиром, давала порошки, микстуры, прогревала синим светом, следила за ними очень тщательно — ведь иначе малыши могли легко погибнуть.
Павел и Нюра старательно помогали ей. Им разрешалось входить в вольер, ухаживать за львятами в отсутствие дрессировщицы. Клетки львят содержались в идеальной чистоте.
Как-то за кулисами цирка к Бугримовой подошёл Игнатов. Он широко улыбался.
– С тебя Нюре моей магарыч, Миколавна! Причитается! Рацилизатор она у меня.
– Рационализатор, что ли?
– Я и говорю — рацилизатор! На горшок их садит!
– Кого? — не поняла Бугримова. — На какой горшок?
– Как — кого? Львят! Садит! — снова с восторгом повторил он. — И сидят! Как вкопанные сидят! Равно как ребятёнки! Приучила… Будто в детском саду! Пойдём, сама глянешь!
Во львятнике у клетки толпились артисты и музыканты. Все хохотали. Не обращая на людей никакого внимания, Нюра, подсунув под низ решётки корец (старую кормушку на длинной ручке, очень похожую на сковородку), уговаривала Кая:
– Садись, садись, маленький… Пусть гогочут, дураки, не обращай на них внимания, не стесняйся, делай, что тебе надо, делай… Вот так, вот молодец, вот бра[в]ушки…
От Кая она перешла к Юлию и Цезарю. Львята последовали примеру брата.
– Видала, Арина Миколавна, что делатся! И главное, всех в одно время ходить в корец приучила! И клетку теперь убирать не надо. Культура! Видала, как дрессирует? Не хуже тебя! Ай да моя Нюра!
Нюра безо всякого страха входила в вольер ко львятам. Но однажды…
Кай и Юлий сидели в клетке. Дверь, как обычно, была раскрыта настежь. Когда угодно львята могли выйти погулять. Цезарь лежал в углу вольера, отдыхая после кормёжки. В зубах он держал игрушку — обглоданную кость. Нюра открыла дверцу и вошла в вольер. Не успела она сделать и шагу, как Цезарь, не выпуская из зубов кости, набросился на неё, схватил за ноги, злобно урча. И тут же, словно по сигналу, сорвались со своих мест Кай с Юлием, выскочили из клетки в вольер и в ярости набросились на Нюру. Ей еле удалось отбить атаку разгневанных хищников, выскочить из вольера и захлопнуть за собой дверцу. Чулки были разорваны в клочья, ноги ныли от укусов и царапин. Раны кровоточили, кровь остановили с трудом.
– Как хотите, Ирина Николаевна, но больше к ним в вольер не пойду! — сказала насмерть перепуганная Нюра.— Хоть увольняйте! И корм задавать им буду, и на корец их посажу, и опилки в клетке им сменяю, а заходить — увольте!
– Конечно, не нужно, не нужно, Нюра, теперь к ним заходить!
На этом Нюрина дрессировка кончилась. Она проработала у Бугримовой двадцать лет и за это время больше ни разу не вошла в клетку со львами.
– Да, Миколавна, — сказал вечером Бугримовой Павел, - правда твоя! Наш козёл Митька перед ними дитё, ангел сущий! Сам теперь вижу… За что же они Нюру всё-таки? Чуть не загрызли, поганцы, заместо того чтобы спасибочко за уход, за ласку, за обращеньице за деликатное сказать!
– Цезарь подумал, наверное, что она кость у него решила отнять,..
– И что это за фантазия за дурацкая ему в голову могла прийти? Подавился бы он этой своей костью. А Каю с Юлием чего она плохого сделала? Чего, скажи?
– А они к нему на помощь поспешили! Это ж настоящие хищники, страшные звери! Урок хороший. Осторожность, осторожность… Будь начеку, Павел!
– И то верно говоришь, Миколавна! Подумать об этом следует.
Обучая львят, Бугримова сама училась нелёгкому искусству дрессировщиков.