БРАЗИЛИЯ, ФУТБОЛ, ТОРСИДА…
Шрифт:
Нестройно потолкавшись, мы расселись, кто на стульях, кто на диване, и тут он и вышел из соседней комнаты. Не «вышел», впрочем, а как-то выбрался осторожно, медленно перебирая ногами, припадая на правый бок, опираясь двумя руками на палочку. Выбрался, остановился, протянул руку.
Если бы не эта хромота, не видимые на лице страдания, которые доставлял ему каждый шаг, могло бы показаться, что не так уж сильно изменился он после семьдесят первого года, когда я видел его так близко в прошлый раз. То же черное, изрезанное резкими морщинами, словно высеченное резцом скульптора из темного бразильского дерева «жакаранды» лицо. Та же худоба. Та же серебристая проседь в коротких курчавых, как и полагается негру, волосах. И самое главное — то, что никогда у него не исчезало и не исчезнет, даже с инвалидной палкой в руках: гордая, поистине царственная осанка. За которую и прозван он был «Черным принцем».
Мы пожали руки, он со вздохом облегчения опустился медленно на стул, и тут я почувствовал угрызения совести за то, что вытащил этого человека из постели и заставил принимать меня. Да еще с двумя спутниками…
Но не уходить же теперь! Я запускаю диктофон, и задаю первый вопрос: о его жизненном пути после того, как он «подвесил бутсы».
Он покорно вздыхает и негромким, спокойным, чуть хрипловатым, низким голосом, неторопливо, словно размышляя вслух, начинает рассказывать о том, что в последний раз играл за свой клуб «Ботафого» в турне 1965 года в Мексике, и именно там подписал свой первый тренерский контракт с клубом «Вера Крус». В 1967 году вернулся из Мексики в Перу («вернулся», сказал он, потому, что уже работал там некоторое время после чемпионата мира 1962 года), начал работать со «Спортингом-Кристалл», а затем был приглашен взять в свои руки сборную.
— Как же Вы умудрились тогда из массы средненьких, в общем-то, игроков сформировать ту замечательную команду?
— Я бы сказал, что звезд международного класса там действительно не было, но несколько «более или менее неплохих» мне удалось-таки найти. Это были Кубильяс, Гальярдо, Перико Леон, Сотил, Чумпитас. Из них можно было попытаться что-то сделать. И они могли рассчитывать именно на то, чего и добились. Я сразу же понял, что хотя на национальном уровне они смотрелись очень неплохо, для чемпионата мира многие из «сборников» просто не созрели. Чувствовался в них страх, ощущалась заметная неуверенность в своих силах, и видно было отсутствие опыта.
— Много пришлось потрудиться, чтобы нейтрализовать эти психологические минусы? Как это делалось? Был у Вас какой-то психолог?
— Да, был специальный профессор-психолог, которому и поручили эту работу.
— Сколько же времени Вы провели в Перу?
— Я начал работать со сборной этой страны в 1969 году, а сразу же после чемпионата мира-1970 расстался с ней и переехал в Аргентину, где работал с «Ривер-Плейтом», пробыл там два года и, честно сказать, испытываю большое удовлетворение от того, что некоторые из моих ребят вошли впоследствии в сборную страны и стали вместе с ней в 1978 году чемпионами мира.
— А после Аргентины?
— Потом я отправился в Турцию, работал с «Фенербахче». Здесь мне удалось сделать приличную команду: она выиграла семь титулов за пять лет.
— Семь титулов за пять лет? Как это Вам удалось?
Он пожимает плечами:
— Особой заслуги тут нет, просто потому, что учитывались и чемпионаты страны и кубки…
Затем из Турции я вернулся в Рио. Это был 1975 год. Начал работать во «Флуминенсе». В то время это была отличная команда. Вспомните ее игроков: Пауло Сезар, Ривелино, Феликс, Марко Антонио. Суперзвезды!.. Я работал с ними с громадным удовольствием. Мы выиграли чемпионат 1975 года, после чего пришлось отправиться в Саудовскую Аравию. Провел в Джидде пять лет и выиграл четыре титула: три Королевских кубка и один национальный чемпионат, потом в 1981 году вернулся в Бразилию, был приглашен в команду «Крузейро» (Белу Оризонте). Но в первом же чемпионате штата мне не повезло: в финальном матче, решавшем, кто станет чемпионом, мы уступили 0:1 нашему главному сопернику «Атлетико Минейро». И я вынужден был уехать. Сначала в Рио, затем в Саудовскую Аравию, где проработал еще два года, затем переехал в Кувейт, там тоже пробыл два года, после чего опять вернулся на родину. Был приглашен в «Бангу», и этот клуб стал последним, в нем и завершилась моя тренерская биография…
Все это он говорил спокойно, размеренно, словно заполняя анкету в отделе кадров. Будто речь шла не о нем. Словно ему не было никакого дела до судьбы человека, о котором он рассказывал. Я слушал размеренную исповедь, неторопливую, без проблесков каких бы то ни было эмоций или оценок речь, и поражался бросавшемуся в глаза контрасту между двумя половинами его жизни в футболе. Всеобщее признание, которым он пользовался на родине и во всем мире как игрок, и полное равнодушие бразильцев к Диди-тренеру.
Давайте, вернемся к началу его тренерской биографии и восстановим, не торопясь, хронологию. Присмотримся к временным отрезкам.
Обратите внимание: после сенсационного триумфа с перуанской сборной в Мексике бразильские клубы, казалось бы, должны были в очередь выстроиться за ним, рвать его друг у друга, завлекая и приманивая астрономическими окладами…
Ничего подобного! Никому он в Бразилии не понадобился. Пришлось ехать в Аргентину. Вывел там в лидеры команду, некогда очень сильную, но в тот момент переживавшую серьезный кризис. Опять же, ему должны были оборвать телефоны бразильские картолы… Но дома никого по-прежнему он не интересовал. Вспоминаю, что когда в 1971 году Диди приехал из Буэнос-Айреса в отпуск в Рио, даже журналисты за ним не очень-то гонялись. Я тогда без всякого труда разыскал его, встретился, записал большое интервью, которое привел выше, и был поражен тем, что от долгого пребывания в испаноговорящих странах он стал даже терять родной язык: говорил со мной на этаком «портуньоле», смешивая португальские и испанские слова!
…После Аргентины бразилец пять лет пробыл в Турции. А затем всего один, заметьте, год его продержали во «Флуминенсе». Один сезон! И снова пять лет на Востоке. Потом еще одна попытка найти себе работу на родине. Один сезон в «Крузейро», один проигрыш с минимальным счетом. И все… И точка! И снова он никому не нужен. И опять едет на четыре года на Восток. А затем, под занавес тренерской карьеры ему предлагают третьесортный «Бангу». И все!
Итак, подсчитаем: за рубежом Диди работал тренером 21 год, у себя на родине — около двух. Или чуть больше. Такова тренерская биография футбольного гения.
Что же это такое?! Что за парадокс? Как же получилось, что Диди-тренера фактически не увидели, не узнали в Бразилии? Почему он оказался невостребованным у себя на родине? Точнее говоря, никому не нужным!..
И что еще поразительнее: я просмотрел вышедшие в последние годы десятки бразильских книг, посвященных футболу, и всюду, где упоминается имя Диди, речь идет о нем только как об игроке, как о полузащитнике, как об изобретателе «сухого листа». Обо всем этом говорится с должным пиететом, с уважением и восторгами. Но нигде никто ни словом не вспоминает о нем как о тренере. Даже посвященная ему книжка журналиста Перис Рибейро «Диди: гений сухого листа» (Peris Ribeiro «Didi-o Genio da Folha Seca». Imago Editora. Rio. 1993), подробнейшим образом анализируя его юные годы, детально описывая футбольные подвиги, обходит молчанием его тренерскую работу.
Да, невероятно, но факт: эта часть его биографии, не менее богатая, и более протяженная, чем «игровые» годы, никого в его стране почему-то не интересует.
Ну, что же… констатируем этот печальный феномен и, продолжив беседу, попытаемся расспросить Диди о чем-то таком, что раньше ускользало от внимания. Ну, вот, например, разве не интересно узнать: «сухой лист» — это его смертельное оружие, наводившее ужас на вратарей и защитников, было когда-то сознательно изобретено или это случайная находка, плод внезапного озарения, подобного тому, что родилось в голове Ньютона, когда на нее упало знаменитое яблоко?