БРАЗИЛИЯ, ФУТБОЛ, ТОРСИДА…
Шрифт:
В окнах раздевалки не было стекол, и помню, как будто это было вчера, как к нам заглядывали разъяренные, искаженные ненавистью лица торседорес. Как они размахивали кулаками и кричали: «Вы предали нас, сукины дети! Мы вас всех поубиваем!»
Полиция велела нам переждать. Мы сидели часа три, пока торсида не разбредется. Потом нас вывели из раздевалки. Почему-то повели через футбольное поле. Трибуны были пустые. Лишь в одном месте сидел, сжав голову руками, матрос.
На всякий случай к нему подошел полицейский и тронул его за плечо. Матрос свалился: он был мертв. Мы были причиной смерти этого человека.
…Таких воспоминаний у Марио было не счесть. Он знал и помнил такое, чего подчас не знали, не ведали
Именно Марио тренеры поручали обегать окрестные бары и публичные дома в поисках сбежавших в самоволки игроков. Именно Марио обеспечивал своим подопечным алиби от ревнивых жен, когда те предпринимали неожиданные набеги в отель, где находилась на очередном предматчевом сборе команда, чтобы застать врасплох загулявших супругов. Именно Марио узнавал от бедняг о подхваченных в загулах мелких неприятностях, о которых стыдно сказать даже врачу. Марио доверяли сердечные тайны, с ним советовались по поводу житейских сложностей, с его помощью искали решения бытовых проблем. Словом, для сотен, а точнее, тысяч прошедших через его массажные комнаты футболистов Марио был чем-то вроде старшего брата. Ибо лечил не только физические, но и душевные травмы своих бесчисленных питомцев.
Поэтому именно в комнату к Марио подселили безутешного в своем горе Пеле, когда во втором матче чемпионата мира 1962 года со сборной Чехословакии он тяжело растянул мышцу в паху и стало ясно, что дальше играть в этом турнире он не сможет. И Марио тогда увидел, что Пеле страдает лунатизмом и заботливо наблюдал за тем, чтобы расхаживая во сне по комнате, он не выпал бы случайно в окно.
Именно Марио приходил в военную тюрьму к проходившему тогда срочную службу и арестованному за какой-то проступок Леонидасу да Силва, чтобы помассировать его, принести весточку с воли и помочь в организации время от времени быстрой самоволки на несколько часов до вечерней поверки.
Именно Марио выбрал себе в картежные напарники Элено де Фрейтас, звезду «Васко» и «Ботафого», по мнению многих лучшего форварда сороковых годов, потрясающего виртуоза, неудержимого голеадора, но хулигана, дебошира, пьяницу и истерика, абсолютно помешанного на покере и на «buraco» (и, в довершение портрета, закончившего жизнь в сумасшедшем доме). Марио, из песни слова не выкинешь, умело использовал страсть товарища: ссылаясь на безденежье, договаривался, что Элено ссудит ему необходимую для игры сумму. С условием, что если Марио выиграет, ссуду он может не отдавать. А если проиграет, то Элено все равно компенсирует его потери. Так хитрый «Titio» (в перводе нечто вроде «Дядюшки», как называли игроки Марио) всегда оставался в выигрыше. И неудивительно, что именно Марио приводил в чувство Элено, когда после возвращения из самовольной отлучки в Колумбию, его тяжело избил тренер Флавио Коста.
А однажды в Каире, когда нужно было спасти выходящего из отеля Пеле от бушующих местных фанов, Марио организовал инсценировку: позвал Чико Ассиза (ответственного за униформу команды — круглолицего негра), вытолкнул его на улицу и крикнул: «Пеле! Пеле! Подойди-ка сюда!»
Восторженная толпа яростно накинулась на бедного Чико, вздыбила его на плечи, понесла со сладостным ревом по улице, тем временем настоящий Пеле проскочил в машину и уехал. Лишь тут обманутые фаны осознали ошибку и гневно швырнули Чико на асфальт.
На осточертевших, нескончаемых предыгровых сборах, когда
Поразительно, но факт: через некоторое время президент «Португезы» прислал Марио телеграмму с извинениями, в которой признал, что руководитель клуба не имеет право участвовать в драках! А еще через несколько недель, именно «доктор Исаиас» принял решение пригласить Марио из «Васко да Гамы» в свой клуб! Где Марио и проработал 19 лет.
Бразильский футбол знаменит тем, что у каждого мало-мальски известного игрока всегда появляются прозвища. «Король футбола»— Пеле, «Ураган» — Жаирзиньо, «Черный Диамант» — Леонидас да Силва, «Черный Принц» — Диди. Марио тоже удостоился любопытного прозвища: «Pombo Correio» — «Почтовый голубь». Пошло это от заведенного Флавио Коста и в «Васко» и в сборной традиции: когда он чувствовал, что нужно внести какие-то коррективы в ход игры, кого-то из игроков передвинуть на другую позицию, кому-то дать дополнительные указания, кого-то из защитников «приклеить» к наиболее опасному форварду соперников, Флавио вставал со скамейки запасных, подходил к кромке поля и подавал определенный, заранее оговоренный знак. После которого один из игроков замертво падал на поле, инсценируя либо травму, либо судороги. Игра, естественно, останавливалась, и Марио, обычно даже не дожидаясь разрешения судьи, стремительно мчался, катился, как колобок, толстенький, круглый, сверкающий черным лысым черепом, пригнувшись, словно под артобстрелом, к упавшему футболисту. И делая вид, что оказывает ему помощь, скороговоркой передавал тренерские команды.
Из разговоров с Марио, из его интервью и исповеди, которую он опубликовал после ухода из футбола, возникает совершенно удивительная, не похожая на общеизвестную официальную история бразильского футбола. И портреты некоторых его самых известных героев и действующих лиц обретают никому не знакомые привлекательные или не слишком симпатичные черты.
Только от него мы узнаем, что накануне того памятного матча с уругвайцами в июле 1950 года великие кумиры Жаир, Зизиньо и Адемир чуть не подрались, пытаясь урвать каждый для себя громадную радиолу, которая была подарена какими-то спонсорами накануне казавшейся стопроцентной победы.
Наблюдая вблизи игру немецкой команды на чемпионате мира 1954 года, Марио был убежден, что она выиграла в финале у знаменитой команды Пушкаша, Кочиша и Хидегкути за счет допинга. Оставим это предположение на его совести, но каждому, кто высказывал сомнение относительно его сомнений, Марио напоминал: «После того финала с венграми вся немецкая команда была отправлена в санаторий, а потом о большинстве из этих игроков никто нигде не слышал».
Никто, кроме Марио, не рассказывал о том, что психолог команды на чемпионате мира 1958 года профессор Карвальяэс подготовил по итогам турнира какой-то доклад, в котором содержался анализ методов психологической подготовки игроков. И, как сообщил Марио, врач команды Ильтон Гослинг, крайне скептически относившийся к профессору, организовал с помощью зубного врача команды Марио Триго похищение папки с докладом.