Бразильская мелодия
Шрифт:
Хозяин предлагает мне стул, садится на диване рядом с Дорой и, поскольку он уже имеет представление о моей профессии, смотрит на меня вопросительно.
— Неплохо вы здесь устроились, — замечаю я добродушно, не обращая внимания на молчаливый вопрос хозяина.
— В общем, да, — говорит он, понимая что разговор не обойдется без вступления. — Я против разделения квартиры на множество комнат. Люди часто мечтают о нескольких комнатах, в сущности, не зная, что сними делать. Ведь обычно человек проводит время в одной и той же комнате, поэтому важно, чтобы она была достаточно просторной
— Совершенно верно, — соглашаюсь я. — Но когда пойдут дети, картина меняется…
— Здесь есть и другие помещения, — вставляет Дора. — И если вам нужно поговорить с глазу на глаз, я могу выйти.
Она, видимо, по—своему истолковала направление разговора, но в то же время у нее нет большого желания оставлять нас одних.
— Не беспокойтесь. Речь пойдет о некоторых самых банальных сведениях.
Вслед за этим я коротко излагаю причину своего визита. Манев слушает меня, нахмурив брови, в чем нет, на мой взгляд, надобности, ибо его красивое лицо и без того имеет несколько мрачное выражение, быть может, приобретенное в результате продолжительного и сосредоточенного изучения чертежей. Он высок и строен, а его уверенные, энергичные жесты слегка контрастируют с тихим, чуть глуховатым голосом. Лицо Доры также не исполнено благодушия. Какая—то неуловимая тень лежит на этом приятном лице, какая—то отчужденность притаилась в темных глазах и в легкой морщинке у губ.
— Откровенно говоря, поведение Филипа в ресторане меня удивляет, — отвечает Манев, когда я задаю первый вопрос. — Мой брат не безгрешен, но скандалистом он никогда не был.
— Я бы попросил вас забыть о том, что Филип ваш брат.
— Именно это я и делаю, — отвечает немного раздраженно, но не повышая голоса, Марин. — Филип принадлежит к людям, которые прежде всего стараются вести себя корректно, беспокоятся о своих манерах.
Хозяин смотрит на Дору, словно ожидая поддержки со стороны невесты, но она продолжает сидеть с безучастным лицом. Дора делает вид, что разговор ее не касается, но эта маска плохо скрывает ее напряженность.
— Ваши слова звучат несколько двусмысленно, — говорю я. — Можно подумать, что Филип из тех, кого больше волнует форма поведения, чем суть самих поступков.
Манев не отвечает, из чего я заключаю, что попал в точку.
— Вообще, на основании тех беглых сведений, которыми я располагаю, складывается впечатление, что ваш брат ведет жизнь не слишком примерную.
— У каждого своя драма, — уклончиво замечает Манев.
— Конечно, мечтаешь об одном, получается другое. Но это общее рассуждение. А мня интересуют вещи конкретные. Ваш брат, если не ошибаюсь, раньше жил вместе с вами?
Хозяин кивает.
— И почему вы расстались?
— Да так… мелкое недоразумение. Говоря откровенно, главная причина в том, что Дора стала жить у меня. Квартира, если вы заметили, не более, чем на двоих.
Он снова смотрит на невесту, как бы ожидая поддержки, но она продолжает молчать.
— Ясно… Недавно вы обратились с жалобой на угон машины, а через два дня взяли заявление назад. Был ли ваш брат связан с этой историей?
— Не допускаю, — почти уверенно отвечает Манев, — Просто через
И он снова уставился в пространство.
— В таком случае мне ничего не остается, как поблагодарить вас за беседу, — заключаю я, подымаясь со стула. Хозяин тоже встает и смотрит на меня, как бы желая сказать: «Не думаешь ли ты, что я стану чернить собственного брата?» Поднимается и Дора, освободившись наконец от своего оцепенения. — Возможно, появится необходимость повидаться еще раз, — улыбаюсь я. — Не люлю надоедать людям, но в данном случае это не моя вина.
И я бреду назад, размышляя о том, почему это с некоторыми типами допрос в строгой обстановке служебного кабинета куда более эффективен. Допустим, Марина, как брата, еще можно понять. Но эта Дора… Однако, как сказал архитектор Манев, у каждого своя драма…
Глава вторая
— Вопреки рассуждениям о преимуществе допросов в служебной обстановке, махнув рукой на свое прозвище «инкассатор» (так коллеги нарекли меня из—за моих вечных странствий по городу), на следующее утро я снова покидаю кабинет. Я убежден, что у «инкассаторства» есть свои плюсы, которые перевешивают расходы на починку подметок. Ведь в пути получаешь не только некоторые сведения, но и массу впечатлений, я уж не говорю о пользе чистого воздуха. Лиза Тенева. Простите, не Тенева, а Стефанова — и, судя по ее виду, скоро в этом доме будет новорожденный.
Привычным жестом показываю свое удостоверение, дверь приоткрывается — ровно настолько, чтобы я смог войти.
— Извините, я прибираю, — говорит Лиза, на ходу снимая фартук и прислоняя к стене метелку.
Хозяйка приглашает меня в гостиную. Я сажусь и прошу разрешения закурить.
— Если у вас нет воли бросить, курите, — пожимает плечами Лиза. — Мой муж тоже курил, но я заставила его отказаться от этой дурной привычки, и вы не представляете, как он теперь хорошо себя чувствует.
— Завидую ему, — отвечаю я и закуриваю. — Мне нужны сведения о некоторых ваших знакомых. Точнее, о парнях из «Бразилии».
— Не говорите мне о них! Я их уже забыла, — отвечает Лиза.
— И Моньо тоже?
— Моньо самого первого. Хотя, может, он из всей компании самый совестливый. Но какое безволие, бог мой!
— Не бросил курить, так, что ли?
— Курить? — Она посмотрела презрительно и скрестила руки на груди. — Дело не в табаке, а в его будущем. Не удивлюсь, если он сопьется окончательно.
— Он близок к этому. Но вы только что заметили, что из всей компании Моньо самый порядочный…
— Да, потому что он не развращенный. Филип и Спас не пьют, зато испорчены вконец.
— А Магда?
— Магда тоже испорчена, как и они. Если Филип прикажет ей идти с первым встречным, она пойдет, не задумываясь.
— А вторая? Дора?
— Изображает жертву. Сами влипнут в грязь, а потом строят из себя униженных и оскорбленных…
— Ясно, — киваю я. — А что еще?