Брекен и Ребекка

Хорвуд Уильям

— Я буду молиться за тебя, Брекен, за Ребекку и за всех кротов… — Но Брекен уже отвернулся, подумав, что молитвы не помогут тем обитателям системы, которые уже умерли и которых он не сумел уберечь от беды. Но когда Босвелл отправился прочь, у Брекена сжалось сердце, и он подумал: «Доведется ли нам встретиться снова?»

?

В последующие четыре дня чума унесла еще множество жизней. К Брекену внезапно явился один из обитателей Болотного Края с коротким страшным сообщением: умер Меккинс. Вот и все. Меккинса больше нет.

— С ним была Ребекка, но ей не удалось его спасти, — сказал болотный крот, на глазах у которого уже погибло

столько друзей, что смерть Меккинса ничего не добавила к его горю. — А что тут поделаешь? Это проклятие, его наслал на нас Камень, и мы бессильны перед ним.

Меккинс! Брекен не стал расспрашивать крота о том, как, когда и где он умер. Узнав о его гибели, он почувствовал, что у него иссякли последние силы, и впал в полнейшее отчаяние. Как будто посреди ночи к нему в нору исподтишка пробрался вор и утащил то, что было ему бесконечно дорого, то, чего уже никогда не восполнить. Это событие показалось ему апофеозом трагедии, которую переживала вся система. Меккинс! А ведь они разговаривали с ним всего несколько дней назад, он всегда был таким жизнелюбивым, энергичным, неукротимым, он так много сделал для него, и для Ребекки, и для многих других.

Вскочив с места, Брекен взревел от ярости и боли, вскинул когтистые лапы и обрушил их на стену норы старейшин; задыхаясь от гнева, он наносил удар за ударом, вонзая когти в землю. Ему хотелось сделать хоть что-нибудь, но делать было нечего. Ему хотелось помчаться с ревом по туннелям в Болотный Край, но какой от этого толк?

Болотный крот стоял, глядя на него. Он уже не раз видел все это. Злоба, ярость, отчаяние, жалобные мольбы. От криков и рычания лучше никому не станет, а впрочем, и вреда от этого тоже никакого. Пожалуй, надо сказать ему обо всем сразу.

— Ребекка тоже заразилась. У нее чума, — сказал крот из Болотного Края.

От ужаса у Брекена по коже побежали мурашки. На смену ужасу пришло ледяное спокойствие.

— Где она? — сразу же спросил он.

— Камень его знает, — ответил болотный крот. — Когда я уходил, она только-только начала заболевать, вся покрылась потом, как и другие. Я решил, что это чума, и пустился наутек. Раз сама целительница заболела, всем нам уже точно не на что надеяться.

Он не успел больше ничего сказать, а Брекен уже бежал по туннелям системы, направляясь к норе Меккинса, рассчитывая найти там Ребекку. Он бежал так стремительно, словно сама смерть гналась за ним по пятам. Он взмок от усилий, но продолжал бежать по душным, пропитавшимся запахом разложения и смерти туннелям, в которых кишмя кишели блохи, а перед глазами его мелькали видения одно страшней другого: вот умирающая Ребекка, а вот мертвый Меккинс, а в мозгу возникали и складывались в отчаянные, неистовые молитвы слова, которые прежде никогда не пришли бы ему на ум. «Не дай ей умереть, — твердил он про себя на бегу, — не дай ей умереть. Пощади Ребекку… возьми мою жизнь, только пощади ее».

Он не нашел ее в норе Меккинса. Там лежало лишь его мертвое тело, покрытое нарывами. Меккинс! Меккинс!

Он растерянно огляделся по сторонам, не зная, куда кинуться, пытаясь прийти в себя, сосредоточиться и подумать. Ребекка! Он заметался по проходам, надеясь найти кого-нибудь, кто знает, где ее искать, но каждый из повстречавшихся ему кротов в ответ на его вопрос «Где Ребекка?» лишь с тупым изумлением смотрел на него. У них полно своих проблем, да и откуда им знать, где она.

Почему она не пришла к нему? И куда она могла отправиться?

Решив, что она, вероятно, вернулась к себе в нору, он побежал по туннелям в сторону Луговой системы и, лишь оказавшись у кромки леса, вспомнил,

что не знает, где именно находится нора Ребекки. Ближе к центру системы? Или там, где раньше жила Роза? А кроме того… он остановился, тяжело дыша, весь мокрый от пота… судя по ощущению, что-то было не так. Как будто он бежит совсем не в ту сторону, не приближаясь к Ребекке, а удаляясь от нее. Он повернулся лицом к югу, туда, где вдалеке на вершине холма стоял Камень, и спросил вслух:

— Где ты?

Вокруг простирались заполненные жарким спертым воздухом туннели, близился вечер. Ему хотелось позвать ее и услышать, как она откликнется.

Куда она могла подеваться? Брекен закрыл глаза, стараясь сосредоточиться на мысли о Ребекке, пытаясь понять, куда она могла отправиться. К Камню? В Бэрроу-Вэйл? Или куда-то еще?

И тогда вдруг он вспомнил о норе Келью. Ведь именно там жила Ребекка, когда она так тяжело болела и по милости Камня ей удалось избежать смерти и взять на себя заботу о маленьком Комфри. И теперь она, конечно же, отправилась именно туда. Он преисполнился такой уверенности, что тут же успокоился, вскочил с места и пустился в путь на восток через туннели Болотного Края в самую заброшенную часть системы. По милости Камня… сам того не сознавая, он начал молиться, хотя ему казалось, что он не вправе просить Камень сохранить жизнь Ребекки после того, как он почти полностью разуверился в его силах. «Если она останется в живых, — пообещал он, — я отправлюсь в Аффингтон, чтобы возблагодарить тебя. Я сделаю все, что угодно… только не дай ей умереть».

По пути он на каждом шагу сталкивался со смертью, ведь в Болотном Краю эпидемия бушевала с большей силой, чем в Бэрроу-Вэйле, и повсюду он видел трупы и кротов, корчившихся в предсмертных муках. Некоторые из тех, кому удалось выжить, сошли с ума, они бродили по округе в полной растерянности, тихонько приговаривая:

— Мы спасены от смерти, спасены, мы тоже болели, болели чумой, но выжили. Хвала Камню, спасшему нас от гибели, хвала Камню…

Они протягивали лапы к Брекену, стремясь притронуться к нему, и он видел на их телах нарывы, служившие доказательством того, что они и вправду переболели чумой, видел безумные глаза тех, кто повредился рассудком, избежав гибели по неизвестной причине.

Наконец он добрался до восточных окраин, где пересохшая земля крошилась под лапами, но все же сохранила сыроватый запах, который всегда был ей свойственен. Он не бывал в этих краях с тех самых пор, когда ему пришлось спасаться бегством от Руна давным-давно, когда… он чуть было не сказал про себя: «Когда все в этой жизни шло нормально».

Он все шел и шел, приближаясь к цели, гадая о том, что ждет его впереди, и сердце его билось все сильней и сильней.

Спустилась ночь, он провел в пути все время с самого начала вечера.

— Только не дай ей умереть, — снова прошептал он, когда до цели оставалось всего несколько ярдов, — все остальное не имеет значения. Я отправлюсь в Аффингтон, чего бы мне это ни стоило, и буду вечно тебя благодарить.

Он без труда отыскал туннели, принадлежавшие некогда Келью, но остановился в нескольких шагах от входа, обнаружив там то, чего ему уже давно не доводилось видеть: свежий цветок. Розовато-лиловые лепестки, похожие на лепестки крокуса, белый ломкий стебель. Как странно видеть его среди пожухлых, покрытых пылью побегов плюща, обвившего ствол дерева у входа в нору. Брекену нигде не встречались такие цветы, поэтому он на мгновенье остановился, чтобы рассмотреть его, а затем осторожно проник в нору, пытаясь определить по запаху, есть ли в ней кто-нибудь живой.