Брекен и Ребекка
Шрифт:
И хотя когти черной смерти крепко стиснули ее, по прошествии трех дней они разжались, и болезнь начала отступать, а вместе с ней и та глубокая угнетенность, в которую ее повергла страшная гибель Мандрейка.
Спустя два долгих дня и две долгие ночи дыхание у Ребекки выровнялось, а на четвертый день она улыбнулась, и Комфри с Брекеном тоже наконец смогли улыбнуться. А у Ребекки даже хватило сил на то, чтобы сказать, что она нежно любит и всегда любила их обоих — и отца, и сына.
Глава одиннадцатая
На пятый день их пребывания в норе Келью, когда Ребекка уже почти
Брекен и не подозревал, что это дым пожара, медленно распространявшегося с глухим потрескиванием среди сухих высоких трав и камышей болота, в котором почти не оставалось влаги. Оранжево-красные язычки пламени, казавшиеся совсем бледными при свете солнца, тянулись, изгибаясь, от стебля к стеблю. В тех местах, где камыши росли гуще, огонь разгорался сильней, и над землей появлялись большие клубы удушливого сине-серого дыма, которые поднимались в воздух и растекались в стороны, открывая взгляду ярко-красные языки пламени, соприкасаясь с которыми желтая сухая трава чернела, а огонь продвигался дальше, оставляя за собой выжженный след и тлеющие обгорелые стебли.
Все живые существа пришли в смятение и кинулись спасаться бегством. Многие не сразу почуяли опасность, потому что прежде никогда не сталкивались с пожарами, но и они устремились прочь, ощутив, как нарастает жар, и заразившись паникой, охватившей других животных. Среди них были мыши-полевки, пара песчанок, заяц, который забрел на болото в поисках пропитания, и множество других.
Длинный оливково-зеленый уж замешкался дольше, чем следовало, а затем начал продвигаться вперед мощными рывками в надежде спастись, но в глотку ему забился дым, он стал корчиться и извиваться, а язычки пламени уже побежали по нему и по земле под ним, и вот, чернея, тело его изогнулось в предсмертных муках, а затем кожа с шипением лопнула, обнажив мясо, и жизнь покинула его. А огонь устремился дальше, оставив позади обгоревший труп змеи и присыпанные пеплом изуродованные останки других живых существ.
Время шло, туман вокруг норы Келью все сгущался, дышать становилось все трудней, и звуки, доносившиеся из зарослей, говорили о том, что там творится неладное. Туман начал проникать в нору, и, хотя запах его был приятнее, чем вонь, которой сопровождалось нашествие чумы, стало понятно, что оставаться на месте нельзя.
Ребекка уже вполне окрепла и могла ходить. Целый день она упрашивала Брекена выпустить ее погулять, но тот воспротивился, сказав, что с этим лучше не спешить. Да и куда можно пойти, ведь повсюду бушует чума. Уж лучше никуда не вылезать. Но теперь Брекен решил, что пора увести Ребекку и Комфри подальше от болота, которое никогда ему не нравилось и со стороны которого на них надвигался туман.
— Мы уходим, — сказал Брекен, — прямо сейчас.
Дым, окутывавший землю, становился все гуще, но лучи вечернего солнца еще пробивались сквозь него, и лес словно заволокло светящейся синеватой дымкой, на фоне которой вертикальными полосами проступали стволы деревьев. Дым с витавшими
— Что это такое? — спросил Комфри, испытывавший скорее любопытство, нежели страх.
— Не знаю, — ответил Брекен, — но это опасно. Ну, пошли дальше.
Хотя Ребекка и могла двигаться, делала она это довольно медленно, а Комфри, которому чуть ли не все вокруг внушало огромный интерес, то и дело рыскал из стороны в сторону, поэтому расстояние, которое они успели преодолеть, оказалось не слишком велико.
А огонь уже добрался до окаймлявших болото зарослей камыша, с шорохом и потрескиванием прорвался сквозь стену стеблей, и язычки пламени прикоснулись к сухой траве, которая росла между болотом и невысокими кустами у кромки леса. В одном месте огонь разгорелся посильней, а когда с болота повеяло легким ветерком, длинная полоса пламени ринулась на траву, затем вторая, третья, и вскоре трава запылала повсюду, огонь переметнулся к кустам и первым из деревьев. Когда он добрался до них и принялся пожирать толстый слой сухой листвы, покрывавшей землю, дым стал иным, более густым и насыщенным. Желто-серые клубы вздымались вверх, а ветер разносил дым по лесу, и его белесовато-желтые струйки смешивались с синеватыми, образуя дымчатую пелену, которая расползалась, окутывая деревья, застилая солнце, и наконец добралась и до того места, где находились кроты.
Брекен тревожился за Ребекку гораздо сильней, чем за Комфри: оказалось, что она слабей, чем они предполагали. Он пропустил их вперед, а сам шел следом, постоянно подгоняя обоих, то и дело говоря Ребекке:
— Любовь моя, нам никак нельзя останавливаться. Шум становится все громче, а туман все плотнее. Опасность совсем близко.
Огонь добрался и до того места, где находилась нора Келью, тяжелые ветви запылавших деревьев обрушились на землю, и туннели оказались засыпаны раз и навсегда.
Порой с ветерком, разносившим по лесу дым, который становился все гуще и гуще, долетали отзвуки уже не треска, а рева пламени.
Они бежали вперед, испытывая безудержный страх перед надвигавшейся на них яростной стихией. От едкого дыма першило в горле и щипало глаза, звуки их торопливых шагов тонули среди громкого гула, рева и треска, сопутствовавших пламени.
Наконец они выбрались из отдаленной части леса, в которой находилась нора Келью, на пути им стали попадаться входные отверстия туннелей системы, и Брекен решил спуститься вниз, чтобы ускользнуть от дыма. Все они с блаженством почувствовали, что дышать стало намного легче, но стоило им пробраться вглубь, как они сразу же почуяли омерзительную вонь чумы и увидели впереди разлагающийся труп крота.
— Нет, — устало сказал Брекен, — сюда соваться не стоит.
За то недолгое время, которое они провели под землей, огонь успел сильно продвинуться вперед, и они почувствовали, что их нагоняют волны горячего дыма, в котором носились частички гари. В какой-то момент Комфри отклонился куда-то влево и потерялся. Брекену с Ребеккой пришлось остановиться, они долго звали его, прежде чем наконец увидели, как он поспешно возвращается с напуганным и виноватым видом.
— Там еще хуже, чем здесь, — сказал он.