Брекен и Ребекка
Шрифт:
— Ребекка, Ребекка, Ребекка!
Но как она ни старалась, усталость и тяжесть в животе не позволяли ей прибавить шагу, а протянувшиеся цепочкой следы постепенно засыпало снегом, и они становились все менее отчетливыми, и Брекен, стремившийся разыскать ее как можно скорей, на самом деле удалялся от нее. В конце концов Ребекка сбилась со следа, ею овладело отчаяние, и она повернула направо, чтобы ветер дул ей в спину, потому что так ей было немного легче пробираться по горным склонам, высившимся над Кумером. И тогда она поняла, что ей придется рожать в этих пустынных местах среди бушующей метели, как когда-то пришлось матери Мандрейка.
— Ох, дорогие мои, — прошептала она, думая о кротятах, — простите меня, простите. — И снова принялась искать место посреди черного плато Шибода, хоть немного
А где-то вдали, левее от того места, где она находилась, Брекен упорно шел вперед, со страхом думая, что ему уже не суждено разыскать Ребекку среди снегов.
Он остановился и принялся вглядываться в снежную пелену, пытаясь понять, где же ему искать свою любимую. Над ним возвышались огромные черные скалы, покрытые слоем льда, очертания которых терялись в дымке кружившегося над их поверхностью снега. Он ощутил притяжение, исходившее откуда-то издалека, с северо-западной стороны, и решил, что именно туда его зовет Ребекка. Поэтому он отправился на северо-запад, не зная, что Ребекка осталась далеко позади, а притяжение, которое он почувствовал, исходило от высившихся среди скалистых далей огромных Камней Кастель-и-Гвина, с незапамятных времен ожидавших его прихода. Он все еще надеялся найти Ребекку и поэтому отправился в путь, пролегавший среди скал и пустошей, среди которых дул сильнейший ветер, сметавший прочь снег, опускавшийся на землю. Он постоянно молил Камень уберечь Ребекку и шел вперед, не подозревая о том, что по окончании этого трудного путешествия мечта Скита о том, чтобы кто-нибудь пришел поклониться Камням даже в эти пустынные места, исполнится и он сдержит обещание, которое они с Босвеллом дали летописцам из Аффингтона. Но в то время он думал только о Ребекке, сетуя на то, что где-то разминулся с ней.
А меж тем Ребекка, блуждавшая над Кумером в метель, оставила безуспешные попытки найти безопасное место. Она устроилась прямо на снегу, повернувшись спиной к ледяному ветру, и ее кротята один за другим начали появляться на свет. И с самой первой минуты ей пришлось бороться за сохранность своего потомства, совсем как матери Мандрейка.
Лишь по прошествии трех дней Босвелл почувствовал, что окреп для того, чтобы выбраться из норы на поверхность земли, над которой все еще бушевала метель. Он понимал, что ему не хватит сил, чтобы в эту непогоду взобраться вверх по склонам, и очень долго раздумывал над тем, как ему поступить. В конце концов он решил попытаться разыскать Гелерта, который, возможно, сумеет ему помочь. Но Босвеллу не удалось найти его, рана еще давала о себе знать, и вскоре он сильно ослабел и, осознав, что без пищи долго не продержится, занялся ее поисками. Спустя еще некоторое время Босвелл понял, что слишком слаб и уже не сможет больше подняться в горы над Кумером, где метет метель. Он потерял Брекена, потерял Ребекку. Седьмой Заветный Камень, Седьмая Книга… значит, ему все же не суждено их отыскать. Он понял, что не сможет даже вернуться в Шибод, ведь те места, по которым они прошли с Келином и Брекеном, покрылись льдом и снегом. Поэтому Босвелл мысленно простился с Шибодом и пустился в путь, держа курс на юг, на Аффингтон, в отчаянии взывая к Камню и повторяя вопрос, который задает себе в тот или иной горький момент своей жизни едва ли не каждый: «За что?»
Глава девятнадцатая
В тот же самый день Брекен, у которого уже голова кружилась от голода, к собственному удивлению обнаружил, что спустился в долину, где землю покрывал толстый слой снега. Он решил укрыться в нем от метели и передохнуть. Если бы в земле под снегом водились черви, он наверняка задержался бы там до тех пор, пока метель не утихла окончательно. Но почва оказалась торфяной, и ему волей-неволей пришлось снова отправиться в путь, продвигаясь порой по снегу, а порой по обнаженной земле. В конце концов он очутился в речной долине, где скрытая под слоем снега земля изобиловала пищей.
Он сильно устал и измучился и на протяжении целого дня не мог помыслить ни о чем, кроме отдыха и еды. Но едва Брекен пришел в себя, как вновь ощутил, что его тянет на северо-запад. Что же там такое? Он уже понял, что у него нет никакой надежды отыскать Ребекку, ведь Шибод
— Кастель-и-Гвин… Триффан… Ребекка, — произнес он шепотом, который заглушил шум ветра. Теперь, когда он навеки потерял Ребекку, у него не осталось причин дорожить собственной жизнью, и Брекен почувствовал, что это путешествие станет для него последним.
И все же его пробрала дрожь, когда он окинул взглядом дали, в которые ему предстояло отправиться без надежды на возвращение. Брекен вспомнил, как Келин предупреждал его о том, что последний отрезок подъема к Камням необходимо одолеть за короткое время, потому что там он нигде не найдет пропитания. Повинуясь порыву, Брекен направился к мосту, перешел по нему через реку, пересек дорогу, покинутую ревущими совами, которые отступили перед натиском снегов, и принялся взбираться вверх, чувствуя, как сердце у него сжимается от отчаяния. Такое огромное расстояние, а времени совсем мало.
Он карабкался по скалам, прислушиваясь к шуму ветра, наметавшего снег, и его начали одолевать странные мысли. Больше всего он думал о Мандрейке. Он был уверен, что движется по тому же пути, который однажды проделал Мандрейк, когда он ушел из Шибода навсегда. Брекену припомнилось, какой могучей силой обладал Мандрейк, какое отчаяние овладевало им порой, но наиболее ясно и четко в памяти его запечатлелись последние жалобные крики Мандрейка, взывавшего к Ребекке, крики, к которым он не сумел тогда прислушаться. Но теперь, взбираясь все выше и выше по холодным каменистым склонам долины, постоянно удаляясь от Шибода, Брекен думал о том, что ему наконец удалось откликнуться на зов Мандрейка, и мысль об этом все время поддерживала его. Да, Мандрейк был жесток и безумен, но Ребекка любила его. И если порой ему чудилось, будто среди снежных вихрей и перемежающихся теней, отбрасываемых причудливыми скалами, мелькают очертания огромного крота, что из того? Брекена это уже не пугало. У-Pox сказала, что Мандрейк вернется.
— Так пусть он и вправду вернется, пусть поделится со мной мудростью и силой и укажет мне путь к великим Камням и к Камням Триффана, — сказал Брекен, обратившись с молитвой к Камню.
Келин не ошибся, черви в этих местах не водились. Да и каким червям придет в голову поселиться среди голых скал и торфяных почв?
Все выше и выше, все трудней находить выемки в обледенелой каменной поверхности, все трудней цепляться когтями, ведь здесь так легко не рассчитать и рухнуть к подножию черных скал, среди которых гуляет свирепый ветер. Брекену оставалось уже совсем немного до их вершин. Это были не подходящие для кротов места.
Все выше и выше, под самые облака. Но вот крутой подъем внезапно закончился, и Брекен оказался на поверхности плато, вознесенного на неимоверную высоту. Ветер временами ненадолго затихал, и ему удалось разглядеть невдалеке скопление скал самой разнообразной формы. Одни стояли, слегка клонясь набок, другие топорщились вверх, расходясь в стороны веером, словно иголки мертвого ежа, третьи являли собой нагромождение сланцевых плит. Черные и белые пятна, снега и льды, наводящая ужас тишина, скрывающаяся в трещинах скал. Внезапные порывы ветра, минуты затишья. И повсюду на земле каменные глыбы с закругленными и острыми краями, постоянно меняющие форму, то исчезающие в мареве метели, то ясно проступающие на фоне белой пелены, и вдобавок ко всему странная, жуткая тишина.
Стоя на краю бездны, Брекен ощутил мощный прилив сил. Он понял, что находится уже на подступах к Кастель-и-Гвину. Где-то среди этих пустынных мест, где нет ничего живого, кроме него самого да нескольких кустиков вереска, возвышаются камни, которые назвали Камнями Шибода по ошибке, ведь Шибод уже остался позади.
Откуда-то справа сквозь шум ветра до Брекена донесся свист и завывания, звучавшие то резче, то глуше, походившие на странную музыку. Лишь однажды в жизни ему довелось слышать нечто подобное, когда он оказался в Гроте Корней под Данктонским Камнем. А теперь он услышал, как звучит музыка Кастель-и-Гвина.