Брэкстен
Шрифт:
Через несколько мгновений возвращается отец.
— Звонили твои братья. — Он кладет телефон в карман и садится по другую сторону от меня. — Они проверили камеры наблюдения. Там ничего нет.
Поскольку в камеры видно лишь вход, я не удивлен, что они ничего не обнаружили. Однако тот факт, что девушку оставили недалеко от границы нашей собственности так, чтобы ее можно было найти, но достаточно далеко, чтобы не обнаружить сразу, вызывает у меня подозрение.
— Каковы шансы, что мотив может
Отец пожимает плечами.
— Не понимаю, как это может быть личным, учитывая, что мы даже не знаем эту девушку, но после того, что моя семья пережила за последние несколько месяцев, я ничего не исключаю.
Он имеет в виду семьи-основателей. Несмотря на то, что большинство из них мертвы или сидят в тюрьме, некоторые все еще разгуливают на свободе, сея тихий хаос в этом городе. Тем не менее, у меня такое чувство, что это не имеет отношения к ним и нефти, погребенной под нашей землей. Абсолютно никакого.
— Кто-то бросил ее там, чтобы мы нашли, — говорю я, чувствуя, как гнев переходит во нечто более темное. — Было ли это случайным совпадением или чем-то большим, — не имеет значения. Я, черт возьми, принимаю это на свой счет.
Отец сжимает мое плечо, выражая свое согласие.
В ожидании врача Крейгу несколько раз звонят его помощники, но только для того, чтобы сообщить, что они ничего не нашли. Даже гребаного отпечатка ноги, а это значит, что мудак хорошо замел следы. Сейчас наша единственная надежда — это жертва, возможно, девушка прольет немного света на то, кто она, черт возьми, такая и как очутилась здесь.
К тому времени, как доктор выходит в приемную, я практически лезу на стены. Медсестра, что встретила нас раньше, вплотную следует за ним, ее подозрительный взгляд направлен прямо на меня. Я игнорирую ее и сосредотачиваюсь только на докторе.
— Доктор Карвер. — Крейг приветствует его рукопожатием, явно зная этого человека.
— Шериф.
— Как она? — спрашиваю я, не утруждая себя любезностями.
Его взгляд перемещается на меня, и в груди все сжимается, пока я жду вердикта.
— Стабильна.
Я с трудом выдыхаю, что, кажется, впервые с тех пор, как я ее нашел.
— Не буду врать, какое-то время она держалась на грани жизни и смерти. Ее травмы довольно обширны.
— Насколько обширны? — спрашивает Крейг.
Доктор колеблется, бросая на меня быстрый взгляд.
— Может, нам лучше поговорить об этом наедине.
Я выпрямляюсь при очевидном пренебрежении.
— А ну-ка подожди гребаную минуту. Это я ее нашел. И имею право знать, что произошло.
— Он прав, — соглашается Крейг, поддерживая меня. — Криды в этом деле — не подозреваемые. Любая информация, которой вы поделитесь со мной, будет в любом случае передана
Доктор кивает.
— Я только хотел удостовериться.
Стерва-медсестра, похоже, не согласна с таким решением, если судить по ее напряженному лицу.
— У нее несколько сломанных ребер, разрыв селезенки и сильное сотрясение мозга. Мы также обнаружили предыдущие переломы, которые не лечились должным образом. — Он прочищает горло, прежде чем заговорить снова. — У нее также довольно много шрамов на нижней части спины и ягодицах. Мало того, что эта девушка много лет переживала жестокое обращение, я совершенно уверен, что тот, кто оставил ее на вашей земле, не ожидал, что она выживет.
— Сукин сын! — Я провожу рукой по волосам, в самых темных уголках моей души расцветает обжигающая ярость.
— Признаки сексуальной травмы? — спрашивает Крейг, отчего вся ярость устремляется в низ моего живота.
Закрываю глаза, готовясь услышать ответ.
— Нет.
Мой взгляд устремляется на доктора, и меня охватывает одновременно шок и облегчение. Учитывая, в каком виде была ее ночная рубашка, я предполагал иной ответ.
Судя по выражению лица Крейга, похоже, я не единственный.
— Вы уверены?
— Абсолютно. Я провел несколько тестов, и, согласно обследованию, она все еще девственница.
И я вновь удивлен, начиная задаваться вопросом, не моложе ли эта женщина, чем я думал вначале.
— Когда я смогу с ней поговорить? — спрашивает Крейг. — Я бы хотел допросить ее как можно скорее.
— Боюсь, вам будет трудно это сделать.
От смены тона доктора страх, как злобная змея, обвивается вокруг груди.
— Почему вы так говорите? — спрашивает Крейг.
— Потому что она потеряла память.
— Извините? — вмешиваюсь я, полагая, что ослышался.
— На протяжении всего обследования она, то приходила в сознание, то теряла его, большую часть времени была сбита с толку и дезориентирована, но в последний раз бодрствовала достаточно долго, чтобы я мог задать вопросы. Кроме своего имени, она не знает ничего: кто она, откуда взялась и как оказалась здесь.
— Такое, вообще, возможно? — спрашивает Крейг. — Не помнить ничего, кроме своего имени?
— Возможно. Память включает в себя три фазы. Запоминание, сохранение и воспроизведение. Обычно, когда человек страдает потерей памяти, он теряет только одну из трех. Однако, когда это вызвано травмой, возможно все. Все зависит от того, куда страх направит ее разум.
— Значит, есть шанс, что память к ней вернется, — предполагаю я.
— Очень вероятно, но в данный момент она слишком напугана, чтобы что-либо помнить. И это можно понять, учитывая, через что ей пришлось пройти.
Крейг тяжело вздыхает.