Бремя чужих долгов
Шрифт:
Впрочем, в гостиной, куда привела нас хозяйка дома, все выглядело более-менее благопристойно. Горел камин, через два больших окна проникали свет и свежий воздух. Ковер под ногами, хоть и не тянул на эталон чистоты, но ни грязным, ни пыльным не выглядел тоже.
Пересекал гостиную наискось длинный деревянный стол, рассчитанный, наверное, десятка на два-три персон. Впрочем, едва ли такое количество гостей посещало этот дом в последнее время. Не факт даже, что происходило это последний раз уже при жизни нынешней хозяйки. Так что стульев с резными высокими спинками стояло вдоль
Стены были украшены картинами… что оказались сплошь женскими портретами. Женщины то молодые, то в годах смотрели на очередных гостей одинаково надменными лицами.
— Мои предки… мой род, — пояснила госпожа Нела, заметив, что я засмотрелся на картины, — вы присаживайтесь. Нора сейчас все принесет.
Мне показалось — или в ее голосе действительно промелькнуло смущение?..
Впрочем, когда хозяйка сказала насчет рода и предков, подозрительность моя несколько ослабла. И не преминул напомнить о себе вечный Оккам со своею разящей бритвой. «Род, значит, — подумал я, тогда как беспощадное философское оружие принялось кромсать мой настороженный настрой в клочья, — ну тогда понятно все. Этот дом — дворянское гнездышко некоего старинного и в прошлом знатного рода. Ныне, правда, хозяева обеднели. Ну да с кем не бывает…»
На том до поры я и остановился. Ведь правда, довести некогда роскошное жилище до столь неприглядного состояния может заставить банальная бедность. И ни к чему здесь видеть злой умысел. Разве нет?
В то же время блюда, поданные к столу, вовсе не свидетельствовали о нужде. Жареный поросенок, копченый окорок, запеченная дичь, целое блюдо икры и какие-то большие рыбины — опять-таки прожаренные и соседствующие на тарелке с ломтиками картошки. Ну и, в качестве приятного дополнения, вино и целая ваза фруктов. Начиная от банальных яблок и груш, а заканчивая гостями из жарких стран. Апельсинами, абрикосами и одним, зато большим, ананасом.
При виде всех этих угощений мне показалось, что открой ненароком я рот — и слюна хлынет наружу, заливая багровую скатерть.
«А быстро наготовили-то, — еще я восхитился про себя, — и ведь без всяких там кухонных комбайнов, да плит с микроволновками! Хотя могли и позаботиться заранее». Последняя мысль снова было заронила мне в душу дурные предчувствия. Да только запах… нет, целый букет ароматов от расставленной на столе снеди даже не заглушил — смел их походя.
Блюда принесли в гостиную и расставили на столе трое. Все тот же старикан-лакей, с ним молодой человек, какой-то подчеркнуто молчаливый и бесстрастный. А еще — стройная темноволосая девушка, заметно похожая на хозяйку дома.
— Моя сестра Нора, — представила ее Нела, и девушка поклонилась, — Нора, представляю тебе отважного сэра Готтарда… святого воителя и самого дорогого гостя в нашем доме. И его спутника, святого брата… Алона.
— Алонсо, — с ноткой ворчливости поправил, подыгрывая мне, Аль-Хашим.
— Для меня большая честь, — отвечала Нора этой обрывочной фразой, реверансом, а еще… улыбкой. Но что это была за улыбка — доброжелательная, игривая или насмешливая — понять я так и не успел.
— Отобедаешь с нами, Нора? — спрашивала девушку старшая сестра. Но та, в сопровождении обоих слуг, уже направилась к выходу из гостиной.
— Прости-прости, не могу, — бросила она напоследок. Да с сожалением настолько фальшивым, что поверить в него могло только наивное дитя.
Как ни странно, Нелу, при всей ее показной строгости, удовлетворил и такой ответ.
— Прошу к столу, — проговорила она, первой подходя и устраиваясь на стуле с высокой спинкой. И уж это распоряжение выполнить я был только рад. Так вовремя вспомнив, что забыл позавтракать. Очень уж много времени отняла магическая фигура.
Не страдал, как оказалось, отсутствием аппетита и Аль-Хашим.
Чревоугодию мы оба предались, можно сказать, самозабвенно. Действительно, забыв напрочь наши роли. И невзирая на греховность собственного поведения — по крайней мере, по меркам монаха и рыцаря-храмовника.
Причем, если спутник мой сосредоточился на одном блюде — а именно, жареной рыбе, то я норовил отведать от каждого понемногу. Результат, впрочем, оказался один и тот же: туго набитый желудок, тяжесть и неизбежная сонливость. Так, что даже от мысли о предстоящем пути бросало в дрожь. Спасать души, заточенные в гробнице Арвиндира? Подумалось, что если души эти протерпели в своей посмертной темнице полторы тысячи лет, то еще один день и подавно перенесут.
— Н-н-н… да уж, Аль… брат Алонсо, — лениво протянул я, обращаясь к алхимику, — похоже, не судьба нам сегодня пойти… э-э-э… ну, в общем, куда мы собирались. Даже пошевелиться трудно.
И тут на слова мои, точнее даже, на последнюю фразу, неожиданно обратила внимание хозяйка застолья. То ли удивилась ей, то ли мои слова госпожу Нелу чуток позабавили.
— В самом деле? — молвила она игриво и с хитринкой поглядела на меня, — ну, надеюсь, у столь могучего воина хватит сил налить даме вина?
«Да она соблазнить меня надеется!» — промелькнула ложная, но такая приятная, мысль. О подлинных мотивах и намерениях красавицы-хозяйки я даже не догадывался. Да что там, сообщи мне кто правду даже в последнюю минуту — не поверил бы ни за что. И, вдобавок, совсем уж некстати, поймал себя на мысли, что не знаю, дают ли в этом мире рыцари-храмовники обет безбрачия или нет.
Как бы там ни было, а двусмысленно прозвучавшую просьбу госпожи Нелы я решил-таки уважить. Для чего поднялся со стула… точнее попробовал было подняться. Однако ноги не держали. Более того — похоже, они вовсе меня и не слушались.
Все еще не веря, что происходит нечто неладное, я решил дотянуться до бутыли с вином рукой. И вновь неудача. Даже пальцами пошевелить не получилось.
— Что… что происходит? — пролепетал я, внутренне сжимаясь от внезапного ужаса, — я же… даже шевельнуться не могу!
И даже шея одеревенела, не давая повернуть голову. В противном случае я заметил бы, что у сидевшего рядом Аль-Хашима дела столь же плачевны.
Но окончательно меня добила реакция хозяйки дома. Торжествующе улыбнувшись, она легко поднялась из-за стола и не спеша, мягкой кошачьей походкой, прошествовала ко мне.