Бремя империи
Шрифт:
– Чисто!
– Чисто!
Третьим на прибрежный песок соскочил сам первый лейтенант Лири. Остальные «тюлени» остались в головной лодке, другие лодки и вовсе держались на расстоянии ста метров от берега. В случае чего – акваланги есть у каждого, надеть и перевалиться через борт, ныряя в спасительную тьму, можно за несколько секунд. И тогда – ищи свищи…
Первый лейтенант молча шел по направлению к агенту, в одной руке у него был пистолет, в другой – фонарик. Автомат висел на ремне на груди, схватить – секунда. Как и договаривались, агент на пляже был один.
– Наш путь труден и долог, – начал лейтенант.
– Но ведет он нас к граду на холме, – закончил агент. Пароль – отзыв, как и полагается.
– Все нормально? Грузовики на месте?
– На месте. Давайте быстрее.
Лейтенант развернулся и отсигналил фонариком
Ядерный центр в Искендеруне был одним из первых на Ближнем Востоке, первый камень в основание закладывал лично Государь Александр Четвертый без малого сорок лет назад. Если изначально станция представляла собой всего один пятисотмегаваттный реактор и Искендерун был всего лишь небольшим рыбацко-контрабандистским городком, то сейчас здесь, на узкой полоске между горным хребтом и гладью Средиземного моря красовалось шесть атомных энергоблоков мощностью полторы тысячи мегаватт каждый. Один из этих блоков работал исключительно на нужды громадной опреснительной станции, что забирала соленую воду Средиземного моря и выдавала целую реку пресной воды. Остальные блоки питали весь регион, в немалой степени от них зависело энергоснабжение самого Константинополя и даже казачьего юга России. АЭС в Искендеруне и сам полностью перестроенный Искендерун – теперь город атомщиков и опреснителей воды – служили одной из визитных карточек новых Восточных территорий России, стремительно выбирающихся из средневекового мракобесного захолустья в сверкающий сталью и стеклом двадцать первый век.
Несмотря на прогресс, правительство никогда не забывало, что этот объект стоит на территории неспокойной. Поэтому и охранялся он на славу. Два высоких забора из колючей проволоки (второй – под током), контрольно-следовая полоса, вышки охраны с пулеметами на них. Отдельный армейский батальон охраны, на вооружении которого были даже бронетранспортеры. Серьезная пропускная система – этот объект считался неприступным, по крайней мере для террористического нападения. Задачей охраны в случае даже массированной атаки было продержаться час, максимум два до подхода подкреплений. Но те, кто проектировал систему безопасности этого объекта, рассчитывали на борьбу с террористами, с мятежниками, с кем угодно – но не с враждебной армией. Казармы, где располагалась охрана, и ангары с техникой располагались в стороне от зданий собственно самой станции и были уязвимы для высокоточных средств поражения.
Дорога к станции шла по узкой, не больше семи километров шириной, долине, с одной стороны тяжко дышало море, с другой – высились горные хребты. До станции было около трех километров.
– Стоп!
Водитель остановил машину.
– Что произошло? – Агент повернулся к сидевшему у самой двери (быстрее выпрыгнуть, если что) спецназовцу. Точного плана операции он не знал, он просто знал, что они каким-то образом проникнут на станцию, а потом он должен будет предъявлять требования русистам, пока спецгруппа удерживает станцию. Местную агентуру в подробности плана проникновения не посвящали, это было чревато провалом.
Первый лейтенант Тимоти Лири взглянул на часы. Две минуты до расчетного времени. Ракеты, должно быть, вот-вот стартуют, и больше всего первый лейтенант боялся того, что одна из них наведется на грузовики. Этого не должно было быть – но на войне случается всякое. Было бы глупо и обидно погибнуть от своей же ракеты…
– Вот они!
Крылатая тактическая ракета «Си Томагавк» летит на высоте десять метров над землей, в полете увидеть ее вряд ли возможно. На этот раз к цели летели сразу несколько ракет, прокладывая путь по командам системы наведения. Систему наведения в этот раз программировали вручную – вымеряли до десятых и сотых координаты целей в системе GPS, вводили полученные со спутников данные. Очень плохо было, что налет намечался ночью, нельзя было использовать телевизионную систему наведения – когда боеголовка опознает цель по спутниковой фотографии. Но дневной налет сулил проблемы сам по себе – ночью вся охрана, за исключением дежурной смены, однозначно будет в казарме, а днем мало ли кто куда разбредется. Даже один человек может такие проблемы создать, что…
Первая ракета, снаряженная боеголовкой объемного взрыва, навелась точно на казарму. Те, кто спал в ней, даже не успели ничего понять: боевой блок с грохотом пробил крышу и через несколько секунд
Еще две ракеты забрались повыше и лопнули над своими целями на высоте сто метров, выбросив из своего чрева с десяток автономных самонаводящихся элементов весом несколько десятков килограммов каждый. Выбросив небольшие парашютики, эти самонаводящиеся элементы бесшумно, неотвратимо заскользили к земле – и через несколько секунд волна взрывов накрыла ангары с техникой. Можно было, конечно, использовать эту технику, все равно к этому времени никого из экипажей не должно было быть в живых, но, поразмыслив, планировщики операции решили не рисковать. Русские были известны своей непредсказуемостью, это не немцы. А если кто-нибудь решит заснуть в ангаре с техникой, а не в казарме? А потом, когда казармы будут уничтожены, выкатит на улицу БМП, да и вдарит прямой наводкой по прорывающимся на территорию грузовикам? Лучше не рисковать и уничтожить технику, все равно русские должны сдаться, а не штурмовать станцию.
Оставшиеся четыре тактические ракеты повели себя странно. Каждая из них взяла свой курс – и вел он к периметру станции, к сторожевым вышкам, к датчикам, к ощетинившемуся колючей проволокой забору. Каждая ракета пролетела на высоте примерно пятьдесят метров над своей стороной периметра, щедро выбрасывая небольшие стальные цилиндрики, каждый из которых весил полтора килограмма. У этих цилиндриков не было стабилизирующих падение парашютиков, по сути это были увеличенные в размерах гранаты. Падая, они мгновенно взрывались, уничтожая все на своем пути. В несколько секунд неприступный периметр объекта исчез в сплошной огненной строчке разрывов.
Не прошло и минуты – а охрана станции была уничтожена. Полностью.
Первый лейтенант Лири щелкнул по закрепленному на горле микрофону, привлекая внимание остальных.
– Всем вперед! Огонь на поражение без команды!
– Аллаху Акбар! – восторженно сказал агент, он же Шейх, он же руководитель боевой организации Аль-Каиды в регионе Мохаммед Атта. В этой жизни он сделал еще не все, что должен был – именно поэтому британцы его предупредили, дав возможность уйти от налета русских морских десантников. Уходя, он оставил на смерть всю свою охрану, безмерно преданных ему людей – но это было неважно. Тот, кто отдаст жизни на пути джихада, сражаясь за торжество религии ислам, все равно становится шахидом и попадает в рай, не правда ли? А ему еще предстояло стать голосом, голосом миллионов угнетенных, находящихся в рассеянии мусульман. Голосом, требующим то, что они заслужили по праву – жить в своей и только своей стране, управляемой по законам шариата. И пусть только русские попробуют не дать им это!
Восточные территории
Воздушное пространство
Ночь на 01 июля 1992 года
– Я Барс-главный! Внимание всем! Входим в опасную зону! Перестроиться в боевой порядок, снизиться до эшелона два, включить системы подавления! Гром-один и Гром-два – по выявленным целям огонь без команды!
– Гром-один принял!
– Гром-два принял!
Одним из преимуществ постоянно закрепленной, а не придаваемой по необходимости техники является то, что она всегда при тебе, ты знаешь ее состояние и в любой момент, минуя бюрократические согласования, подразделение может вылететь в зону боевых действий. Так получилось и сейчас – от момента принятия решения до момента взлета первого разведывательного полка шестьдесят шестой ДШД времени прошло меньше часа.
Через пару часов полета прошли над Константинополем – верней, не над самим городом, а севернее его. Город сверкал огнями, город не спал – но уже было видно, что система ПВО приведена в повышенную боевую готовность. Ответчик «свой – чужой» едва не взбесился, отрабатывая запросы от прикрывающих регион систем ПВО.
А вот дальше, за Константинополем, света уже не было – если не считать неверные отблески пожаров на земле. Они шли словно над вражеской территорией или как будто на ночных учениях над безмолвной Сибирью. Электромагнитный импульс ядерного взрыва вывел из строя всю энергосистему региона – что не сгорело мгновенно от чудовищного скачка напряжения – вышло из строя от дисбаланса нагрузок в системе. Так называемое «веерное отключение».